Вздохнув, он глотнул "ерофеича", привел себя в состояние веры, как того требовала жива, и вылез из машины. Пришла пора действовать самому.
Его заметили, когда он пересек двор и оказался в десятке шагов от направлявшегося к подъезду Мокшина. Тотчас же трое кожаных курток хищно кинулись на него со всех сторон, словно воробьи на брошенный кусок хлеба, а Мокшин остановился, вдруг узнав в появившемся внезапно и незаметно "привидении" обидчика своих "экспроприаторов".
Кругов же не стал ждать действий телохранителей Бориса, он уже знал, что будет делать дальше, поэтому для наглядности решил сначала продемонстрировать "крутым" "шестеркам" Мокшина свои возможности, чтобы они прониклись если не уважением, то страхом.
Первых двух он уложил на асфальт двора как бы играючи, в "вальсе" обхода, касанием пальцев к парализующим точкам на теле; эти амбалы имели шеи, равные по диаметру их головам, так что промахнуться даже в сумерках было невозможно.
Третий сориентировался на бегу, доставая пистолет (интересно, разрешение на его ношение тоже выдавала жуковская милиция?), и Крутов ускорил темп, перехватывая руку парня, туго толкнул его от себя, так что тот пролетел по воздуху несколько метров и врезался в своего напарника, бросившегося на выручку.
- Всем стоять! - Егор направил ствол пистолета на Мокшина, и движение во дворе замерло.
Милиционер из свиты Бориса кинул было руку к кобуре со штатным "Макаровым", но Егор повел стволом в его сторону, и сержант застыл, ошеломленный мгновенным изменением обстановки не меньше остальных действующих лиц.
Крутов подошел к Мокшину и глядевшей на него во все глаза красавице, сказал ей с полуулыбкой:
- Прошу извинить, мадам, у меня разговор к вашему другу.
- Мужу, - сделала кокетливую гримаску девушка.
- Ах, даже так? Поздравляю. Надеюсь, вы будете счастливы. Не волнуйтесь, с ним ничего не случится, мы просто погуляем по двору. - Егор крепко взял Бориса под локоть. - Вели своим псам не рычать и не показывать зубы, мы пройдемся к моей машине, и я тебя отпущу.
- Подождите меня здесь, - мрачно бросил Мокшин оставшимся на ногах телохранителям, которые вытащили оружие.
Сержант снова положил руку на кобуру, и Крутов покачал пальцем:
- Не надо играть в героя, молодой человек, я полковник Крутов, а не бандит. Это вот он бандит, - Егор кивнул на Мокшина, потерявшего свой независимый вид и лоск, - а я только защищаю свободу людей, желающих жить по закону.
Они прошагали в молчании три десятка шагов до машины Крутова, оставляя позади настороженное и растерянное пространство мокшинского окружения, Егор повернулся лицом к Борису, вынул из пистолета обойму, отдал оружие.
- Теперь слушай внимательно, дружок. Ссориться мне не хочется, но мы уже встречались, и ты знаешь: я слов на ветер не бросаю. Я могу тебя убить только за одну ту угрозу, которую ты позволил себе высказать деду Осипу! - Егор заглянул в глаза Мокшина с расширявшимися зрачками. - Это хорошо, что ты мне веришь. Так вот, я мог бы тебя убить или сделать инвалидом, и никто бы мне не помешал, ни твои гвардейцы, ни милиция, даже если ты окружил бы себя батальоном "шестерок".
- Н-не п-понимаю...
- Понимаешь, - покачал головой Крутов. - Все ты понимаешь прекрасно, дружок. Брось только взгляд в сторону Лизы!
- Л-ладно...
- Теперь о твоем бизнесе. С завтрашнего дня ты завязываешь с реализацией отнятых у крестьян продуктов. Идет?
Мокшин встрепенулся.
- Это не мой бизнес, а брата. Я только исполнитель.
- А вот и врешь, дружок, главный пахан в этом деле ты, а брат лишь курирует твою деятельность. Так что не стоит вешать мне лапшу на уши. Я не слышу ответа.
- Ты же один, полковник, - смерил взглядом Егора Мокшин, наглея на глазах. - Ты не сможешь воевать со всеми...
- Я не собираюсь воевать, - сказал Кругов глубоким голосом, переполненный энергией. - И сделаю так, что ты сам завтра прибежишь ко мне просить, чтобы я вернул тебе...
- Что? - усмехнулся Борис.
- Твою мужскую силу.
Кругов перевел взгляд на живот Мокшина и усилием воли закрыл чакру.
Мокшин вздрогнул, ноги его ослабели, так что он едва не упал, перевел взгляд на свои брюки, обратно на буквально засветившееся лицо Крутова. Побледнел.
Егор усмехнулся.
- Чао, бизнесмен. Твоя жена сегодня будет очень удивлена полным отсутствием у мужа всякого присутствия. - Егор сел в машину. - Найдешь меня в деревне. Но только один, без армии. И брату привет передай, предупреди, что он на очереди. Пусть приезжает, побеседуем.
Он дал газ и выехал со двора, оставив растерянного, остолбеневшего, не понявшего еще, что случилось, Бориса Мокшина и его ошеломленных "гвардейцев".
В субботу ничего особенного не произошло. Крутов съездил с фермерами на рынок, провел с ними полдня, встретил знакомых, в том числе своих учеников, побеседовал с ними и, пообедав у дядьки Ивана, поехал домой.
Тем же порядком прошло воскресенье.
Егор сопроводил машину Константина Яковлевича до рынков в Фошне, Косилове и Жуковке, потолкался на жуковском базаре, высматривая "экспроприаторов" Мокшина, никого не обнаружил и снова отправился в Ковали, размышляя, все ли он сделал правильно во время беседы с Борисом. С одной стороны, он" был уверен, что открывшееся ему знание метода воздействия на организм человека не было бредом перенапряженного сознания, с другой, настораживало отсутствие реакции Бориса. Тот уже должен был понять, что отсутствие либидо, то есть желания и потенции, это результат его встречи с Круговым.
Возвращаясь, Егор заехал в березовую рощу на берегу речки Березны и лег на спину в молодую травку посреди поляны, раскинув руки и глядя в небо с легкими белыми облачками. Лежать было так приятно, что не хотелось ни куда-то ехать, ни думать, ни мечтать. Природа мощно влияла на душу человека, растворяя ее в себе, и уже в который раз Егор почувствовал себя частью Природы, частью Вселенной, внимательно наблюдающей за ним.
Сколько он так пролежал, утонувший в небе, Егор не запомнил. Очнулся же от ощущения холодного ветерка, коснувшегося лба. Прислушался к тишине леса сквозь тихое журчание воды и шелест листьев и почувствовал приближение человека. Кто-то сильный, ощутимо опасный, бесшумный, как тень, однако не несущий угрозы и зла пробирался между деревьями и наблюдал за лежащим на траве Егором так, словно видел его сквозь заросли.