- И от вас останутся только рожки да ножки, - закончил Валягин. - Резонно. Что же вы предлагаете?
- Витязь, которого опекает ведунья, владеет живой, организующей потоки сил от богов, и, пока они вместе, пока их команда действует во взаимосвязи, с ними не справится ни одно спецподразделение Легиона. Необходимо их разобщить.
- Как?
- Вы спросили: что делать? - я ответил. У вас есть аналитики, пусть пораскинут мозгами. Волхвы - глубоко верующие люди, на них наша идеология и пропаганда не действует, иное дело - их помощники, можно попытаться сыграть на их чувствах и привязанностях. Как известно, вера - это еще и канал, по которому можно передать в сознание человека ложные образы внешнего мира, ложные идеи, искаженные системы ценностей. Путь долгий, но ведь и задача того стоит?
Валягин усмехнулся, достал зубочистку.
- Речь, достойная иезуита. Хотя я согласен с вами, Иван Елисеевич, особенно что касается воздействия на сознание людей, но результат нам нужен не через век, а через день. Час Проекта пробил. Именно поэтому мы должны устранить все прогнозируемые помехи. Я дал распоряжение нашим воякам ликвидировать Витязя, помешавшего вам захватить грэя. Поможете? Если он так хорош, привлеките кого-нибудь из своих коллег, например Лебедева или Херувимова.
Авогеин потрогал место на подбородке, куда пришелся первый удар Крутова, глаза его на миг злобно загорелись.
- Не такой уж я и слабак, как вам кажется, Винсент Аркадьевич. Если ваши люди не справятся, тогда подключусь я. Только надо было предупредить Мережковского, что даже заяц, загнанный в угол, бывает смертельно опасен, а уж о Витязе и говорить не приходится.
- Что вы хотите сказать? - удивился человек-гора, переставая ковыряться в зубах.
- Ваши вояки-садисты любят причинять объекту страдания, способные вызвать обратную реакцию. Не надо экспериментировать, просто убейте его. Для этого нужен всего лишь хороший снайпер. Или же натравите на него второго Витязя. - Конунг оживился. - А любопытно было бы посмотреть на их схватку.
- Пусть Мережковский решает сам, как устранить Крутова, - пренебрежительно махнул рукой Винсент Аркадьевич. - Хотите выпить? У меня есть хорошая водка.
- Хочу, - подумав, ответил Авогеин.
Переславль-Залесский
ВОРОБЬЕВ
Больше всего Панкрат боялся, что Лида начнет расспрашивать, где он был и что делал, потому что рассказывать ей о своей работе в Катарсисе не имел права, а врать не хотел, но жена тонко чувствовала его состояние и вопросы задавать не стала, только обняла и прижалась к нему всем телом, словно пытаясь защитить от неведомой опасности.
Они и потом, после полубессонной ночи, проведя ее как дорвавшиеся до свободы любовники, старались не касаться этой темы - работы Панкрата, хотя сквозь все заботы и разговоры Лиды, как сквозь туман, проступали ее тревога и страх. Она понимала, что муж не может сидеть без дела в нынешние сложные времена и что он наверняка связан со своими друзьями и с теми, кто стоит за их спиной.
В конце концов Панкрат не выдержал и рассказал ей часть правды: он был с Егором, Ираклием и Марией в Москве, на задании, спасал человека, и все закончилось благополучно.
- Молчи, - прошептала Лида, лежа в его объятиях. - Я вижу, что ты мучаешься, чтобы ничего мне не говорить и не обидеть, но если нельзя говорить, то и не говори, я все понимаю. Все равно ты не будешь сидеть возле меня в роли сторожа, ведь так?
- Не буду, - смущенно отозвался Панкрат. - Но и рассказывать о своих заботах не могу.
- Поэтому я и не требую "отчета о командировке".
- Мой бывший командир часто повторял одну поговорку: много будешь знать, не успеешь состариться. Она и сейчас актуальна, хотя я всегда обижался, когда он ее приводил.
- Я не обижаюсь, просто боюсь за тебя... и за себя тоже, и за детей. Но война с силами зла продолжается, и ты не можешь быть в стороне.
- Не могу. - Панкрат поцеловал жену в ухо. - Если бы ты знала, как я благодарен судьбе, что у меня есть ты! И дети. Не хочешь завести еще одного ребеночка? Девочку?
- Хочу, - улыбнулась Лида. - А прокормишь? Беременная, я много ем.
- Крутовская порода, - фыркнул Панкрат. - У тебя в роду все любят поесть. Ничего, авось прокормлю. - Он перешел на деловитый тон. - Значит, договорились? Заказываем аисту девочку?
Лида недоверчиво посмотрела на его серьезное лицо, потом потянулась к нему губами...
Уже к утру они уснули, не размыкая объятий, и приснился Панкрату сон, будто идет он не то по глухому лесу, не то по болоту, причем болоту странному, серо-черному и топкому, как асфальт: из него трудно было вытащить ноги. Вокруг стоят огромные корявые деревья, а между ними чернеют окна трясин, обойти которые можно, лишь прыгая с ветки на ветку, как белка. А потом впереди открылась черно-зеленая заводь с кочками, одна из кочек стала вылезать из топи, превратилась в совершенно голого Валентина Асламова. Директор рыбзавода протянул к своему телохранителю длинную руку, схватил за горло и бросил в черную жижу...
Панкрат подхватился, влажный от пота, разбудив Лиду.
- Что с тобой? - встревожилась она. - Сон плохой увидел?
- Нечто вроде, - глухо ответил Панкрат, лег снова, улыбнулся, чтобы успокоить жену. - Перенапрягся маленько, заказывая аисту дочку. Спи, я постараюсь увидеть сон повеселее.
- Уже семь часов, пора вставать. Дочку отвезешь?
- Непременно.
Лида сбросила с себя одеяло, Панкрат попытался ее задержать, и они некоторое время боролись, беззвучно хохоча, потом жена все-таки вырвалась, накинула халат и вышла из спальни. Панкрат полежал на кровати, все еще улыбаясь, раскинув руки и ноги, заставил себя встать и начал разминку, как его учил Крутов. Без четверти восемь он умылся, позавтракал, рассказал жене анекдот: "Женщина подбегает к милиционеру. "За мной идет какой-то мужчина! Он, наверное, пьяный или сумасшедший". - "Или слепой", - задумчиво сказал милиционер, глядя на нее".
Лида посмеялась, на ходу подкрашивая глаза, Панкрат помог Насте собраться и повез ее в школу. В девять он был на работе.
Однако Асламова на месте не оказалось, он уехал в командировку в Москву, как сообщила секретарша Аля. Зато в приемной директора рыбзавода сидел... Виктор Телегин, которого Панкрат не видел с момента уничтожения храма Черного Лотоса. У него даже зародилось ощущение, что они с Асламовым взорвали храм вместе с не успевшими проснуться монахами и охранниками, хотя Валентин утверждал, что операция прошла чисто, без жертв. По заявлениям следственных органов, никто во время взрыва не пострадал, а вот храм восстановлению уже не подлежал.