— Я понимаю. — Григорьев сделал жест, и его «мальчики» убрали пистолеты-пулеметы под пиджаки. — Вы профессионал. Прошу прощения, больше этого не повторится. Где мы можем поговорить?
— Прошу в дом, раз уж вы его обыскали.
Григорьев улыбнулся, пригладил пальцем тонкую ниточку усов.
— Мы ничего не трогали. А дом у вас действительно старинный, красивый, даже странно, что он до сих пор не стал музеем.
— В скором времени станет.
— Да, я слышал о ваших предложениях.
Они вошли в дом. Телохранители Григорьева шагнули за ними, но Крутов захлопнул перед ними дверь и мгновенно выхватил пистолет, направив его в грудь первому, кто хотел войти следом. Последовала немая сцена, потом Вениамин Витальевич рассмеялся.
— Подождите меня на улице.
Крупногабаритные «мальчики», смерив Крутова многообещающими взглядами, протопали через прихожую к выходу. Егор провел гостя в главную залу с камином, предложил чай и кофе, но Григорьев отказался.
— Я ненадолго. Егор Лукич, мы знаем, что из органов вы уволились… м-м, не по своей воле. Не скажете, с чем это было связано?
— Это мое личное дело, — холодно отрезал Крутов, понимая подоплеку вопроса: гость спрашивал, не совершил ли полковник какого-либо преступления. — Говорите, зачем пришли. У меня мало времени.
— Хорошо, тогда приступим к делу, — согласился Вениамин Витальевич. — Мы люди серьезные, и нам хотелось бы знать, кого вы представляете сейчас. Уж очень смело и независимо себя ведете, словно за вами стоит какая-то надежная «крыша».
— КММ.
— Ну что вы, — улыбнулся Вениамин Витальевич. — Клуб молодых миллионеров не является силой в нашем регионе. Это всего лишь имиджевая организация, не способная защитить ни одного ее члена.
— Давайте зайдем с другого конца, — хмыкнул Егор. — Кого представляете вы?
— Резонно, — согласился Григорьев, не выказывая признаков нетерпения или неудовольствия. — Я представляю местную структуру, имеющую большое влияние на официальную власть.
— То есть, другими словами, мафию.
— Можно говорить и так, хотя вы вкладываете в это слово слишком много негативных эмоций. В то время как наша структура давно легализовалась в бизнесе.
Крутов с интересом посмотрел на интеллигентное лицо Григорьева, прямота которого говорила, что он абсолютно уверен в своей правоте и безнаказанности.
— Вы не боитесь таких откровений?
— Они ничего не стоят без доказательств, к тому же мы уверены, что ни на одну государственную силовую структуру вы не работаете.
— На вашем месте я бы не был столь категоричен. Но продолжайте. Кстати, я уже догадался, что вы представляете империю господина Быченко. Не правда ли? На чем же стоит ваша империя, если не секрет?
— Мы контролируем топливно-энергетический комплекс региона, а также почти всю торговлю. К сожалению — почти. Еще существуют формирования-конкуренты, называемые «уличными контролерами», которые нам мешают и которые понимают исключительно страх и силу. Уговорить их законными методами не удается.
— Понятно, вам тоже приходится применять силу. Неужели в Ветлуге столь развит уличный бизнес?
— О, этот процесс идет во всей России, города делятся различными группировками на районы, кварталы и улицы, война идет даже за отдельные дома. Есть анекдот на эту тему. Встречаются двое «новых русских»: «Кем ты сейчас работаешь?» — «Уличным продавцом». — «Ну ты и крут! И сколько же сейчас стоит одна улица?»
— Да, я слышал этот анекдот, — сказал Крутов. — Давайте не будем отвлекаться на лирические отступления. Чего вы хотите от меня? Чтобы я продал дом и переехал? Ваш первый посланник уже предлагал мне этот вариант. Я не уеду.
— Мы не настаиваем на этом варианте. В конце концов, свет клином не сошелся на этом конкретном участке земли, парк можно разбить и в другом месте, на полкилометра восточнее.
— Вы действительно хотели разбить на этом месте парк, как утверждал заместитель главного архитектора?
— Если честно, то на месте вашего и соседних домов Леонид Николаевич хотел строить казино и платную автостоянку. Но Быченко славен и кое-какими благотворительными делами. Это он реанимировал городской парк, а не мэр города Дельнюк. Это он построил швейную мастерскую для слепых, организовал оркестр, звукозаписывающую студию, сервисные предприятия, поставил завод по розливу растительного масла, расширил кладбище, примеряется к созданию аэропорта. Кто-нибудь из властных фигур от мэра до губернатора способен на такое?
— Наверное, нет, — сказал Егор, подумав. — Но что же вы все-таки хотите от меня?
— Служба безопасности Клуба молодых миллионеров — не место для такого специалиста, как вы. У нас есть два предложения. Леонид Николаевич в прошлом хороший боксер, мастер спорта и является вице-президентом Федерации бокса России. Он может предложить вам возглавить федерацию бокса Нижегородской губернии.
Крутов невольно улыбнулся.
— Я не боксер.
— Вы все равно спортсмен, владеете рукопашным боем.
— Однозначно нет.
— Тогда есть еще одно предложение. — Григорьев характерным жестом пригладил свои холеные усики. — Начальник контрразведки нашей организации. Разумеется, негласной. Что скажете?
Крутов молчал. Он вдруг вспомнил слова Лизы, что помочь им сможет только мафия. И вот представитель местной мафии сидит перед ним и предлагает пополнить ее ряды. Может быть, она в самом деле способна справиться с Легионом?
— Над чем вы задумались?
— Заманчиво, — сказал Крутов. — Но у меня есть покровители, которым не понравится мое отступничество.
— Назовите их, и мы разберемся с ними.
— Я подумаю.
— Что ж, приятно иметь дело с умным человеком. — Вениамин Витальевич встал, протянул Крутову визитку. — В случае чего позвоните или приезжайте, вы знаете, где меня можно найти.
Стукнула входная дверь. В гостиную вбежала запыхавшаяся Елизавета, круто затормозила, увидев мужчин.
— Ты дома?! Господи, там на улице какие-то типы, я так испугалась!
— Это моя жена, — сказал Крутов.
— Очень приятно, — слегка поклонился Григорьев, окидывая Лизу выразительным взглядом. — У вас очень красивая жена, Егор Лукич. — Он вдруг засмеялся. — Я тоже женат, но, когда вижу красивую женщину, чувствую себя мусульманином. До свидания.
Вениамин Витальевич еще раз поклонился, отдельно Крутову, отдельно Лизе, и вышел.
— Кто это был? — кивнула на дверь растерянная Елизавета.
— Бандит, — рассеянно ответил Крутов. — Один из боссов местной мафии.
— Ты серьезно? Что ему было нужно?
— Вербовал меня в свою гвардию.
— Полковник, не хами, — рассердилась Лиза.
— Я серьезно. Он приходил с предложением стать их наемником.
— А ты?
— Я сказал, что подумаю. Почему ты меня не дождалась? Я же просил без меня никуда не выходить, тем более вечером.
— Сидоров уехал, и я ушла раньше. — Елизавета закинула руки за шею Егора. — Мне тревожно, Крутов. Я чувствую, что приближается нечто ужасное…
— Снова Тень, и снова Дьявол…— пробормотал Егор,— как говорил поэт [53]. Не переживай, девочка, все образуется. — Он повел ее в ванную, включил воду, раздел, потом подумал и разделся сам. — Придется какое-то время потерпеть, пока все не поймут, что мы с тобой люди мирные, никого не трогаем. Все и утрясется потихоньку… — Он говорил мягко и убедительно, в глубине души не веря своим обещаниям, но жену в конце концов успокоил. А когда спустя час вынес ее из ванной, завернутую в махровое полотенце, обнаружил сидящего у камина человека. Сердце ушло в пятки, в голове вспыхнула мысль: расслабился, идиот! Нашел время…
Человек повернул голову, и на его лицо упал свет торшера. Это был Панкрат Воробьев…
Они проговорили до глубокой ночи, сначала втроем с Лизой, сообразившей легкий «ночной» ужин, а потом вдвоем, когда Елизавета ушла спать.