На метафорических переносах основаны и многие термины ориентации в ряде языков мира, что убедительно показывают Г.М. Василевич (14) и Л.И. Сем (44) на примере алтайских языков. Уже ранее (С.М. Широкогоровым) была высказана мысль о том, что слова amar «зад», «задний», «назад» и ӡulǝ «перед», «передний», «вперед» в тунгусо-маньчжурских языках включали идею соотношения в пространстве во время передвижения в период расселения (14, с. 223). Термины ориентации в пространстве отражают привычное направление миграций, обычно совпадающее с направлением рек, поэтому части света именовались по течению рек. Так, в чумиканском (удском) диалекте эвенкийского языка (южная часть побережья Охотского моря) слово солокū – «вверх по течению» значит также «юг» (носители диалекта пришли сюда по правым притокам Уда, текущим с юга). А в говоре эвенков, пришедших сюда с Алдана по притокам Маи, истоки которой уходят на запад, то же слово солокū означает «запад».
Л.И. Сем учитывает два вида ориентации в пространстве:
1) ориентацию по горизонтами и вертикали,
2) пространственные представления, связанные с объемным предметом и ориентацией вокруг него по плоскостям и сфере (44, с. 231).
Второй вид ориентации находит выражение в послеложных словах, отмеченных во всех алтайских языках. Если центром ориентации был человек (позднее, чем природные объекты), то некоторые слова ориентации обозначали части тела человека или животных, ср. др.-тюрк. orun «место», письм. монг. oroj «макушка», эвенк. хорон «вершина, верхушка», сол. оро «перевал» и т.д. (44, с. 234).
Типология обозначения направления движения в разных языках рассматривалась А.И. Смирницким в отношении:
1) предмета или места, относительно которого совершается и отмечается движение,
2) специфического пространственного отношения между этим последним предметом или местом и самим двигающимся предметом (48, с. 11).
Каждый язык в целом характеризуется специфической системой обозначения направления движения (хотя есть и одинаковые, и подобные приемы, но их распределение по языкам различно).
«Понятно, что все эти различные способы обозначения направления не противоречат друг другу, и в принципе, а иногда и фактически, все они могут сочетаться (ср. выйти вон из комнаты), но очень часто предпочитается тем или другим языком и в тех или других условиях либо какой-нибудь один из них (ср. бросить в угол, ехать в город; франц. aller à Paris; нем. nach Berlin fahren; англ. go to London и пр.), либо определенное сочетание двух из них (ср. выйти из комнаты, влезть на стул, перелезть через забор; англ. get up on a chair, fall down on the floor)» (48, c. 12).
Дальнейший обзор проблемы выражения категории пространства в языке удобно проводить по лексико-грамматическим разрядам слов: субстантивные (имя существительное), предикативные (т.е. глагол) и дейктические слова (местоимения, наречия места, предлоги и т.п.). О дейктических словах см., например, коллективную монографию «Языковая номинация. Виды наименований» (56, с. 47 – 51) и работу А.А. Уфимцевой (52).
Прежде всего философскую категорию пространства в языке представляет грамматическая предметность. Область предметных значений существительных широка и разнообразна. Она охватывает предметы в широком смысле слова, в том числе и признаки, действия, состояния, мыслимые как предмет. Слова с предметным значением указывают на отграничение предметов в пространстве, а также указывают на место и время (30, с. 127). По Э. Сепиру, пространственное отношение номинализуется, т.е. выражение с предлогом ориентации может быть заменено именем существительным. Например, вместо предложения «Он подошел к дому» можно сказать «Он достиг дома» (с глагольно-пространственным значением) или «Он достиг месторасположения дома», – способ выражения, естественный для некоторых языков (45, с. 92). В ряде языков, например в дагестанских, в банту, отмечаются именные классы существительных, указывающие на предметы и соотношение предметов в пространстве.