«Под „развитым языком“ понимается язык, являющийся средством общения такой исторически сложившейся общности людей, которая соответствует наиболее высокому уровню производства, науки, техники, культуры и общественно-политической жизни, достигнутому человечеством в данный исторический отрезок времени» (24, с. 134).
Анализируя понятие «развитый язык», М.И. Исаев приходит к выводу, что степень развитости языка непосредственно связана с широтой функций, которые он выполняет, т.е. с развитием нации или народности. Общество может осуществлять и активное вмешательство в развитие языка вплоть до воздействия на саму его структуру. Структурное развитие – процесс изменений в строе в целом или в отдельных его сторонах; такое развитие не всегда можно назвать «прогрессом». В то же время функциональное развитие языка представляет собой всегда прогресс, так как речь идет о совершенствовании языка, о расширении возможностей общения (24, с. 137).
Р.А. Будагов также предлагает разграничивать понятия «развитие языка», «круговорот», «отдельные изменения», «совершенствование» и т.п. (7, с. 70). Развитие предполагает направление движения языка на тех или иных его уровнях. Совершенствование языка – проблема чисто историческая. Р.А. Будагов указывает также на то, что нельзя противопоставлять систему языка его развитию: система существует в развитии. Этот взгляд согласуется с тем представлением о развитии, которое наблюдается в трудах ряда советских философов. Например, А.Н. Аверьянов пишет:
«Развитие – не изменение вообще. Оно единство направленных изменений системы от ее менее упорядоченного состояния к более упорядоченному, и наоборот» (2, с. 85).
Органическую связь между понятием развития языка и понятием его совершенствования показывает Р.А. Будагов на конкретном материале различных литературных языков:
«Большие линии развития языка в конечном счете и как общее правило обычно приводят к совершенствованию языка. При этом в истории разных языков подобный процесс протекал и сейчас протекает неравномерно: от сравнительно резких изменений в определенные эпохи (причем сама „резкость“ обычно подготавливается предшествующей эпохой) до медленных и постепенных накоплений новых возможностей языка» (8, с. 253).
Н.С. Шумова считает наиболее приемлемой точку зрения на развитие как на необратимый процесс качественных изменений, который может быть прогрессивным, регрессивным, а также «движением в одной плоскости (без существенного повышения уровня сложности)» (здесь автор ссылается на работу В.В. Орлова, см. 43, с. 61). Следует также иметь в виду, что прогрессивное развитие может быть связано как с усложнением, так и с упрощением. Например, совершенствование синтаксиса научного стиля английского языка шло по линии упрощения. Развитие языка отражает развитие мышления, познания, общества, природы. Вместе с тем языковое развитие обладает относительной самостоятельностью и влияет на мышление, процесс познания человеком окружающего мира и самого себя, на развитие человеческого общества (45, с. 31 – 47 и др., 61, с. 71).
Различные точки зрения на прогресс в изменениях языка в историко-лингвистическом плане недавно рассмотрела и подытожила Т.С. Шарадзенидзе (59, гл. 6). В монографии этого автора анализируются концепции В. Гумбольдта о прогрессе в языковом строе (в связи с морфологической классификацией языков); А. Шлейхера о единстве исторического процесса и универсальных закономерностях в прогрессе, не связанных родством языков (критерий совершенства – отношение языка к мышлению, причем флективные языки наиболее адекватно выражают процесс мышления); О. Есперсена и Н.Я. Марра (рецидивы концепции неравноценности морфологических типов) и т.д. Т.С. Шарадзенидзе, критически рассматривая указанные взгляды, приходит к выводу, что отказ от концепции единого универсального процесса развития в языковых типах не означает игнорирования историзма, развитие может иметь место в пределах каждого типа.