В этот день Джек увидел приближенный экраном астрографа до расстояния пятидесяти километров Танрог - столицу Плутона и научился управлять пневматической катапультой, с помощью которой "Катриона" сбросила на Плутон почтовый груз, а также узнал, как возвращать назад освободившиеся от своей ноши радиоуправляемые грузовые капсулы. Он прокладывал курс и высчитывал размеры телепортационного шлюза, необходимого для прохождения "Катрионы" по нулевой зоне во время телепортационного рывка.
Впервые в этот день он обедал и ужинал не в офицерской столовой, а в кают-компании с командным составом и пассажирами, словно сидел за столом с новой большой семьей.
Не удивительно, что после всех случившихся за день новшеств, оставшись один в своей каюте, Джек испытал чувство, похожее на грусть и одиночество. Не включая света, он подошел к кровати, нащупал оставленный на ней полупустой рюкзак и достал прозрачную пластмассовую коробочку со звуковоспроизводящими кристаллами.
Поставив один из них на кристаллофон, Джек сел в мягкое кресло с полукруглой спинкой, держащееся на воздушной подушке, расстегнул мундир и закрыл глаза. Кристалл закружился, оплывая, как свеча, то и дело меняя свою форму. Голова у Джека раскалывалась от усталости, и блаженный покой снизошел на него вместе со звуками, наполнившими каюту.
Никакая музыка не могла так успокоить и освежить его, как шум моря. Невидимые волны, оживленные звукокристаллом, с мягким рокотом разбивались о невидимые скалы. Они росли, росли и становились все ближе, все реальнее, и вскоре заполнили собой все. Исчез открытый космос, исчез почтовый звездолет, растаяла штурманская каюта. По зеленым волнам под заходящим солнцем неслась неведомо куда на поднятых парусах трехмачтовая "Катриона".
- Ну, как тебе новый парень? - спросила у Антарес Морено Варвара.
На ночную вахту в рубке осталось лишь по одному человеку из каждой службы звездолета, и Антарес на несколько минут переключила главный компьютер в режим отдыха.
- Он ничего, - ответила Антарес, - Думаю, со временем мы сделаем из него настоящего почтового волка, истинного ценителя звездных трасс.
- Ты говоришь, как герои старомодных вестернов, которые ты все время смотришь, - фыркнула Варвара, - Чем фанатеть от "Серенити", которую больше никто не смотрит, я бы на твоем месте нашла себе мужа.
- Ты и на своем месте можешь это сделать. Обрати внимание на сержанта Бора из технической службы, - язвительно заметила Антарес и, не дав Варваре ответить, вернула ее в рабочий режим.
Оставшись без собеседницы, Антарес оглядела звездолетчиков, склонившихся над приборами, и, подперев рукою щеку, посмотрела в большой овальный иллюминатор. Серебряные глаза звезд сияли в бездонном небе. Открытый космос. И нет ни рассветов, ни закатов, ни дня, ни ночи. Только эти звезды. Только корабельные часы теперь отмеряют ход времени.
Джеку снилась война. Он слышал ее, лежа в темноте. Разрывы атомных снарядов. Рев двигателей боевых крейсеров. Суетливые переговоры однополчан-пилотов в эфире. Крики гибнущих и раненых. Все это сбилось в густую темную массу, ворочающуюся в голове. И сквозь этот шум, стон, грохот, крик пробивался чистый звонкий голос. "Джон! Джон, ты слышишь меня? Ты уснул, что ли? Мама уже устала тебя звать. Мы идем домой". Волны из вращающегося на проигрывателе кристалла, шелестя, облизывали белый песок. Джек лежал в шезлонге на берегу моря, укрытый тентом от яркого солнца, то и дело задремывая, и ему было пять лет. На лице он чувствовал чью-то тень. Кто-то сидел рядом, пристально разглядывая его. "Джон, проснись!" Откуда она здесь взялась? Только сестра всегда называла его полным именем. "Керема, разве тебя тоже убили на войне "? - хотел спросить Джек, но только беззвучно шевелил губами. А голос звучал все дальше и дальше. Темный ропот войны нарастал и кружился, как вихрь, грозя разрастись в оглушительный гул. Тягостный сон медленно, но неудержимо обращался в кошмар.
Внезапно все оборвалось, и наступил свет и покой. Джек сидел в высоком вертящемся кресле посреди просторной квадратной комнаты, очертания которой терялись в потоках живительного белого света, лившегося из огромных окон. Откуда-то совсем рядом возникло лицо женщины, нежное, будто озаренное внутренним огнем, с сияющими глазами.
- Вы считаете, сон имеет преимущества над действительностью? - спросила женщина.
- Да. Во сне можно сделать то, на что никогда не решишься на самом деле, - ответил Джек, закрыл глаза и поцеловал ее.
Очнувшись в темноте, Джек хлопнул в ладоши, чтобы зажечь неяркий синий свет ночника. Глядя в оббитый серым пластиком потолок каюты, он в раздумье провел рукой по губам и некоторое время рассматривал на свет пальцы, словно приснившийся поцелуй был чем-то материальным и должен был оставить след. Джек пытался выудить из глубин памяти лицо приснившейся женщины. Раз он так ясно видел ее во сне, то наверняка встречал ее раньше на самом деле, может быть, даже знал ее имя. Но Джек так и не смог вспомнить.