Значит, есть две газеты: "Возрождение", так сказать, "Ля Ренессанс" и "Последние новости", так сказать, "Ле дерньер нувелль". Различия в политической позиции существенны: "Ле…" полагается на чудо: "революция приведет к эволюции, эволюция к контрреволюции". "Ля…" призывает действовать немедленно. Но действовать некому.
Казалось бы, обоим этим печатным органам давно следует объединиться, назвавшись, как это ни покажется обидным советским автодоровцам, "За рулем", потому что читают их преимущественно шоферы такси — эмигранты — на своих стоянках.
Но этого никогда не будет.
Газеты непримиримы. Никогда прямолинейный "Голос порядка" не опозорит себя соглашением с "Местной мыслью", мягкотелой и грязно-либеральной.
Разногласие ужасно велико. Идейные позиции подняты на неслыханную принципиальную высоту. Кипит борьба, печатаются сенсационные разоблачения. И потрясенные белые шоферы в волнении давят на парижских улицах ни в чем не повинных французских рантье.
А спор случился вот из-за чего.
"Последние новости" заявили, что генерал Шатилов никакой не генерал, а полковник и генеральский чин возложил на себя сам, без посторонней помощи.
"Возрождение" заволновалось. Это что же такое? Большевистская самокритика?
Нет, генерал! И не сам на себя возложил, а на него возложили. И есть документы и свидетели. Но документов "Возрождение" почему-то не предъявило и свидетелей не показало.
В дело впутался Деникин.
"Милостивый государь, господин редактор. Позвольте через посредство вашей уважаемой газеты…"
Одним словом, конечно, не генерал. Вылитый полковник.
Но "Возрождение" притащило какого-то своего бородача. Он весь был в лампасах, эполетах и ломбардных квитанциях на заложенные ордена. Глаза его светились голодным блеском.
"Милостивый государь, господин редактор. Позвольте через посре…"
Лампасы утверждали, что своими глазами видели, как Шатилова производили в генералы. И они клялись, что это было волнующее зрелище. Даже солдатики, эти серые герои, якобы плакали и якобы говорили, что за таким генералом пойдут куда угодно, хоть в огонь, хоть в воду, хоть в медные музыкантские трубы.
Драка на кухне разгоралась. Приводились статуты, постановления георгиевской думы, приносили какие-то справки от воинских начальников, дышали гневом и божились.
"Позвольте через посредство вашей уважаемой газе…"
Тоскливо русским в Париже, безрадостно. Случаются, конечно, события и даже праздники. Но и они отмечаются как-то приниженно, провинциально. Как в бедной штабс-капитанской семье.
Здесь — двенадцать незамужних дочерей и не мал мала меньше, а некоторым образом бол бола больше.
И вот наконец повезло: выдают замуж самую младшую, тридцатидвухлетнюю. На последние деньги покупается платье, папу два дня вытрезвляют, и идет он впереди процессии в нафталиновом мундире, глядя на мир остолбенелым взглядом. А за ним движутся одиннадцать дочерей, и до горечи ясно, что никогда они уже не выйдут замуж, что младшая уедет куда-то по железной дороге, а для всех остальных жизнь кончилась.
Но вот отликовали русские парижане, догорели огни, облетела чековая книжка, начались провинциальные парижские будни. "Чашка чаю у полтавских кадетов. Рю такая-то. Остановка метро Клиши. Вход бесплатный. На покрытие расходов 3 франка".
Ну и что же? Чай выпили, чашку украли. Расходов не покрыли. И вообще перессорились за чашкой. Тоска…
Правда, одно время спасало чудовище озера Лох-Несс.
О чудовище обе газеты писали с трогательным постоянством каждый день. Оно появилось в шотландском озере и там обитало. Оно было очень большое, страшное, горбатое, допотопное и выходило на сушу, чтобы есть баранов, а затем играть при лунном свете. К людям чудовище относилось недоверчиво, особенно к журналистам, и при виде их с шумом погружалось в воду.
Через два месяца шумов, всплесков и погружений пора было переходить на новую тематику, перестраиваться.
И тут, как нельзя кстати бежавший из "большевицких застенков" соотечественник напомнил, что кроме домашней склоки по поводу чинов и орденов, кроме общественных чашек чаю и подозрительных ихтиозавров есть главная тема — Совдепия. Соотечественник, скрывавшийся от "длинных лап ЧК" под псевдонимом "Петергофский гренадер" поведал на страницах "Возрождения" о том, что большевики до сих пор крестятся, вспоминая об ужасных поражениях, нанесенных им генералом Шатиловым, а так-же сообщил о том, что комиссары раздувают страхи, связанные с Лох-Несским чудовищем, дабы оправдать строительство новых крейсеров на Балтийском море.