Распорядитель поспешил объявить, что этот номер последний и вслед за ним начнутся танцы, но Остап уже был на палубе и жадно вдыхал свежий соленый воздух. Шторм усиливался. Маленький грузовой пароход с трудом пробирался к американскому берегу. Иногда он исчезал за волной, и были видны только кончики его мачт. Иногда его подбрасывало выше "Нормандии". Один раз Остап чуть было не прочитал его название, но успел разобрать только две первые буквы: "St…". Бендеру всегда казалось, что океанская дорога между Старым и Новым светом очень оживлена, что то и дело навстречу попадаются веселые пароходы, с музыкой и флагами. Оказалось же, что океан — штука величественная и пустынная, и пароходик, который штормовал в сотнях миль от ближайшего берега, был единственным кораблем, который он увидел за пять дней пути.
"Нормандия" раскачивалась медленно и важно. Она шла, почти не уменьшив хода, уверенно расшвыривая высокие волны, которые лезли на нее со всех сторон, и только иногда отвешивала океану равномерные поклоны. Это не было борьбой мизерного создания человеческих рук с разбушевавшейся стихией. Это была схватка равного с равным.
Остап поискал глазами пароходик. Тот безнадежно отстал. И тут Бендер вспомнил что-то очень далекое. Настолько далекое, что в обычных условиях человек удивляется тому, что смог такое вспомнить. Впрочем, в обычных условиях такое и не вспоминается.
…Он бежал вдоль канавы за своим корабликом. Он в первый раз сам сложил его из листка бумаги. Кораблик получился неуклюжим, сильно намок и потому все время цеплялся за травинки, кружил в водоворотах. Товарищи убежали далеко вперед. Их корабли были большими, красивыми, а один — даже настоящим, из дерева и с парусами. Было так интересно смотреть, как он разрезал воду, как бегали по палубе два муравья — капитан и матрос. Он начал злиться на свой кораблик, беспомощно тыкавшийся то вправо, то влево (и даже назад), на своего капитана, трусливо забравшегося на бумажную мачту. Ему очень хотелось быть там, рядом с настоящим кораблем, в тот момент, когда его поднимут из воды и покажут девочкам. И он оказался там. Он даже один раз дотронулся до него. Потом он долго, до самой ночи искал свой кораблик. Искал ниже и даже выше по течению, но не нашел…
Остап бросился на корму. Он беспричинно, по-детски испугался за этот грузовой пароходик. Он перепрыгивал через ящики, в три прыжка поднимался и спускался по лестницам. Если бы он мог оказаться сейчас на этом пароходике! Бороться за него. Командовать своими матросами. Или бросать уголь в топку. Или даже готовить обед для уставших товарищей.
И страшно беспокоило то, что он не разглядел названия: "St…"
Впереди была решетка. И тут на мгновение Остап увидел его. Пароходик мирно пыхтел в четверти мили за кормой "Нормандии".
Бендер вцепился в прутья. И почувствовал чьи-то тонкие холодные пальцы. За решеткой стояла девушка. Она не пыталась освободить руку и спокойно, чуть насмешливо смотрела на Остапа. Командор опешил:
— Что вы здесь делаете? — спросил он по-русски.
— Танго, — девушка показала в сторону салона.
— Вы — русская?!
— Полька, — улыбнулась девушка. — Поляки тоже любят танго.
— Я не это…
— Еще поляки любят шутить, — перебила девушка. — Тихо!.. Красиво, правда? Когда танцуешь это танго, плечи надо держать вот так…
Она была чертовски красива.
— В чем же дело? Разрешите вас пригласить… — Остап огляделся.
— Здесь нет входа, — девушка, полузакрыв глаза, следила за мелодией. Не наслаждалась, как это делают, сидя в кресле, а именно следила, слыша, скорее, не звучавшую еще, а уже следующую фразу. — Я — третий класс, — продолжала она спокойно, — и не должна стоять даже здесь.
Остап отпустил руку девушки и поправил галстук:
— Остап Бендер… граф Средиземский, — он откашлялся, — журналист. Еду в Америку за дядиным наследством. Разрешите повторить свое приглашение?