В это время он услышал очередной акт "получения информации":
— Значит, говорите, через полмили — налево? — пытал Арчибальд провизора.
— Да, сэр, через полмили налево.
— Перед мостом?
— Нет, сэр. За мостом.
— Так, по-вашему, в этом городке двести жителей, лесопилка и винокурня?
— Да, сэр.
— А город называется Голденфилд?
— Нет, сэр, Спрингфилд.
Остап не выдержал.
— А сколько в городе кошек? — спросил он, быстро подойдя к провизору.
— Н-не знаю… — ответил тот после некоторого раздумья.
— Так я и знал, — подытожил командор. — Идемте, Арчибальд.
В дверях Спивак обернулся.
— Так вы говорите, совершенно дикая местность? — крикнул он.
— Совершенно дикая, сэр, — невозмутимо подтвердил провизор. — Горы, леса и… идиоты, — добавил он, когда за докучливыми посетителями закрылась дверь.
Когда перед мостом Арчибальд взял влево, Остап сказал, что сворачивать надо за мостом. На это Спивак возразил, что спрашивал три раза и абсолютно уверен, что сворачивать надо перед мостом. Начался подъем по живописной дороге среди мелких скал, ручейков и густой, сверкающей на солнце хвои. Как радостно было с каждым поворотом возноситься все выше к голубому небу, туда, где на недосягаемой высоте виднелась туманная вершина. Внизу, в зеленых склонах просвечивали узкие полоски дороги, по которой компаньоны уже проехали, а ручейков и вовсе не стало видно. Скоро солнце тоже оказалось внизу. Снова перед ними были живописные горные виды, снова Арчибальд, в восторге подымая обе руки и высовываясь из окна, кричал: "Смотрите, смотрите!" — и Остап просил его положить руки обратно на рулевое колесо, клятвенно обещая описать все красоты за ужином.
— Послушайте, Арчибальд, — говорил Бендер, — неужели вы хотите, с трудом держа мой тяжелый труп, кричать на всю Америку: "Что я наделал!"
Через два часа пути сумрак сгустился до полной тьмы. Ничего вокруг не было видно. Лишь слева виднелась черная пропасть, и очень далеко внизу еле светились несколько огоньков. Наконец, между вершинами нависших над бездной елей показался очень большой червонный месяц.
Компаньоны потеряли всякое представление о времени, а их желудки — всякое представление о еде. Между тем прибавилась новая беда. Красный столбик прибора, показывающий уровень бензина в баке, опустился почти до предела и был еле заметен.
— Наш газолин к черту пошел! — с восторгом и ужасом крикнул Спивак.
Они проехали еще некоторое время, прислушиваясь к работе мотора и соображая, как они устроятся на ночь, когда бензин иссякнет и машина остановится.
И тут произошло то, что должно было произойти в Америке, стране автомобильных чудес. Показалась газолиновая станция, маленькая станция, всего с одной колонкой. Снова начинался сервис! Начиналась жизнь! Заспанный человек, бормоча "иэс, сэр" и "но, сэр", налил полный бак. Проехав пару миль, компаньоны заметили, что он забыл привернуть пробку, так что до самого города они ехали очень осторожно, чтобы не расплескать бензин.
Глава 34.
Один день, который потряс Спрингфилд
В десять часов вечера компаньоны въехали в Спрингфилд и направились в ближайший, самый лучший и единственный отель. Когда они вошли в гостиничный ресторан, публика, начинавшая было расходиться, расселась по своим местам, дружелюбно разглядывая их. Остап безошибочно определил лучший столик в ресторане, за которым сидели местные тузы. Ему показалось, что он даже может определить, кто из них мэр, владелец гостиницы, аптеки, лесопилки, и спиртового завода. Подходили все новые люди, усаживались и также дружелюбно разглядывали чужаков.
Арчибальд чувствовал себя неловко при большом скоплении народа. Едва за ним закрылась дверь, Остап ответил на улыбки нужных ему людей. Через минуту официант передал ему приглашение за "элитный столик".
… Рано утром компаньоны бодрым шагом направились в мэрию. Арчибальд сжимал ручку саквояжа. Остап беззаботно смотрел по сторонам и здоровался чуть ли не с каждым обывателем, выглядывавшим из окон. Арчибальд, будучи поглощен надвигающимися событиями, удивился, но не придал этому большого значения.
Еще раз Арчибальд удивился, когда мэр быстро и безо всяких подробностей согласился на проведение эксперимента. Простодушный, склонный видеть в людях только хорошее, Спивак отнес это на счет того, что мэр тоже был пенсионером.