— ?
— Вы давно в Америке?
— Две недели.
— И вы до сих пор не обратили внимания, что американцы пьют мало вина и предпочитают виски? Понимаете, бутылка хорошего вина предусматривает хороший разговор. Люди сидят за столиком и разговаривают, и тут одно дополняет другое, — без хорошего разговора вино не доставляет удовольствия. А американцы не любят и не умеют разговаривать. Вы заметили? Они никогда не засиживаются за столом. Им не о чем говорить. Они танцуют или играют в бридж. И предпочитают виски. Выпил три стопки — и сразу опьянел. Так что и разговаривать незачем. Да, сэр, американцы не пьют вина.
Бармен помолчал, рассматривая командора.
— Вы — грек? — спросил он.
— Скорее, русский, — вопрос оказался непростым.
— Видел я, как пьют русские, — задумчиво протянул бармен. — Впрочем, это большое заблуждение, что русские — пьяницы. Русские, как раз-таки, в отличие от американцев, не пьют. Они общаются, они очищают души, они беседуют. Как это по-русски: "Po dusham", — произнес он старательно.
— Ты чертовски прав, приятель, — поддержал Остап. — Это то, чего мне очень не хватает.
— Скоро все разойдутся, — сказал бармен в заключение. — Посидим, — и еще раз повторил: "Po dusham".
Остап проснулся очень рано. Перевернулся на другой бок и попытался заснуть. Но что-то мешало. И он понял, что. Он не слышал мерного посапывания Арчибальда, к которому привык за все время путешествия. Остап сел. Арчибальда не было.
Он быстро оделся и вышел. Во дворе он увидел вчерашнего негра. Тот подметал аллею. И подметал он чуть ли не с таким же удовольствием, как танцевал вчера. И казалось даже, что он продолжает танцевать, а метла — только оформление танца. Негр раздвинул свои большие серые губы и пожелал Остапу доброго утра.
— Послушай, дружище, ты не видел моего друга? — спросил командор.
— Это такой высокий и суетливый? Я видел его на почте пять минут назад. Он куда-то звонил.
— В Нью-Йорк?! — воскликнул Остап.
— Мне показалось, что в Гренландию, — усмехнулся в ответ негр. — Он все время дрожал и заикался.
— Спасибо, — сказал Бендер и направился в бар.
Знакомого бармена за стойкой не было. Вместо него там крутился полный мальчик, который вчера играл на банджо.
Следом вошел Арчибальд. Он сел за стойку рядом.
— Виски, — сказал Остап.
— Виски, — сказал Арчибальд.
Выпили.
— Повторить, — снова сказал Остап.
— Повторить, — эхом отозвался Арчибальд.
— Третью, — сказал Бендер через несколько минут.
Арчибальд молчал.
— В чем дело? — обернулся к нему Остап.
— Нам надо ехать, — ответил Спивак, подбирая интонацию. — Предлагаю по Южной дороге, — он упорно смотрел перед собой. — Вдоль мексиканской границы. На плато Колорадо большие дорожные работы. Слишком много детуров, как это сказать, объездов… Кроме того, — голос Арчибальда звучал непринужденно и неубедительно, — я прочитал в газете, в Хуареце, это в Мексике, но у самой границы, будет замечательный бой быков, там…
— Ну, довольно, — перебил его Остап. — Поехали.
Глава 36.
Хич-хайкер Робертс
"Форд" ехал через громадные поля "джайэнт кэктус" — кактусов-гигантов. Кактусы живут, как жили когда-то индейские племена. Там, где живет одно племя, другому нет места.
Отростки кактусов похожи на руки.
Одни кактусы молятся, воздев руки к небу, другие обнимаются, третьи — нянчат детей. А некоторые просто стоят в горделивом спокойствии, свысока посматривая на проезжающих.
Мимо пролетел плакат: "Если вы не видели закат в Нью-Мексико, вы не видели Америки!"
— Закат, закат, — грустно подумал Остап. — И кактусы стоят, и жизнь, кажется, пропала.
Два ковбоя гнали стадо маленьких степных коровок, лохматых, как собаки. Громадные войлочные шляпы защищали ковбоев от резкого солнца пустыни. Большие шпоры красовались на их сапогах с фигурными дамскими каблучками. Ковбои гикали, на полном скаку поворачивая своих коней. Это казалось немножко более пышным и торжественным, чем нужно для скромного управления коровьим стадом. Но что поделаешь! Это Техас! Тексас, как говорят американцы. Уж тут знают, как пасти коров!
На дороге стоял человек с поднятым кверху большим пальцем руки. Хич-хайкер, тот, кто просится в попутчики. Арчибальд взял чуть влево, собираясь объехать "препятствие".
— Остановите, — резко сказал Остап.
Арчибальд неохотно повиновался.
Хич-хайкер сел в машину. Он был в овероле, из-под которого выбивались наружу расстегнутые воротнички двух рубашек. Поверх оверола на нем была еще светлая и чистая вельветовая куртка.