Бабашкин ушел, шатаясь.
Дома состоялся серьезный разговор с женой.
— Кто же будет тебе выплачивать жалованье? — спросила она с присущей женщинам быстротой соображения.
— Придется переходить на другую работу, — ответил Бабашкин. — Опыт у меня большой, стаж у меня тоже большой, меня всюду возьмут в освобожденные члены.
— Как же возьмут, когда надо, чтобы выбрали?
— Ничего, с моей профессией я не пропаду.
— С какой профессией?
— Что ты глупости говоришь! Я профработник. Старый профработник. Ей-богу, даже смешно слушать.
Жена некоторое время внимательно смотрела на Бабашкина и потом сказала:
— Твое счастье, что я умею печатать на машинке.
Это была умная женщина.
Вечером она прибежала домой, взволнованная и счастливая.
— Ну, Митя, — сказала она, — я все устроила. Только что я говорила с секретаршей из жилтоварищества, как раз им нужен дворник. И хорошие условия. Семьдесят пять рублей в месяц, новые метлы и две пары рукавиц в год. Пойдешь туда завтра наниматься. А сегодня вечером Герасим тебя выучит подметать. Я уже с ним сговорилась за три рубля.
Бабашкин молча сидел, глядя на полку, где стояло толстое синее с золотом собрание сочинений Маркса, которое он в суматохе профсоюзной жизни так и не успел раскрыть, и бормотал:
— Это интриги! Факт! Я этого так не оставлю.
И Бабашкин не был бы Бабашкиным, если бы не взял себя в руки и не сплел собственную интригу.
— Вот, Герасим, — заговорщически шептал он два часа спустя. — Ответственное секретное задание. Бросают на прорыв в жилтоварищество "Жилец и бетон". Внедриться изнутри, вскрыть вопиющие безобразия и сделать соответствующие оргвыводы. Так что выучи меня на заправского дворника и молчок. Зачтется!
— Могила, Митрий Пантелеевич!
Мина сработала, и через два дня на планерке правления жилтоварищества было высказано мнение, что во-первых, председатель правления без зама — это все равно что лошадь без хвоста, а во-вторых, что правление должно быть ближе к передовым трудящимся массам, а передовые трудящиеся массы — ближе к правлению. На должность зам-председателя единодушно был избран дворник-передовик Бабашкин…
…Ограничены известным, заранее установленным временем, и рабочий день, и пароходный рейс, и сеанс в кино, и солнечная ванна.
В театре за один вечер спектакля Гамлет решает важнейшие вопросы, а восемнадцати надутым чиновникам из конторы "Торглоханка" нужно шесть часов, чтобы решить вопрос о закупке одного кило гвоздей для нужд своего лоханочного производства.
Экстренное собрание жилтоварищества "Жилец и бетон" продолжалось шестнадцать часов без перерыва. Пайщики, как известно, разделяются совсем не по стажу — они разделяются на губошлепов и крикунов. Но, как всегда, при распределении квартир разногласий не было. Все хотели одного и того же. Каждый хотел получить квартиру, и именно для себя. Было выкурено тысяча сто папирос "Пли" и около восьмисот козьих ножек. Во время прений на основании всесторонней и обоюдоострой склоки зампредседателю Бабашкину дали восемь раз по морде и в шести случаях он дал сдачи. На седьмом часу уволокли за ноги двух особенно кипятившихся граждан: Анжелику Молокович и старика Нимурмурова. На четырнадцатом часу упал в обморок сильнейший из пайщиков, украинский титан Онуфрий Голубец.
Но обмен мнениями ни к чему не привел. И тогда Афина — покровительница общих собраний, согласно теории потухающей склоки и устами проснувшегося председателя жилтоварищества товарища Годунова Бориса Гиреевича, заявила, что распределит квартиры своей властью. В наступившей после слова "власть" тишине прозвучала фамилия: "Изаурик". Квартиры лишался молодой человек в технической фуражке. Обезумевший постоялец вокзалов издал вопль охотника на жирафов, схватил из-под носа председателя чернильный агрегат, вскочил на агитационный гроб и занес медно-малахитовую гору над головой. Визг дам и икоту мужчин перекрыл стальной голос хранителя яблока раздора — нового управдома: "Я прописываю товарища Изаурика у себя". И снова ахнула общественность.
Бендер и сам не смог бы объяснить своего пижонства. Ни возрастом, ни манерами Арсений Изаурик не соответствовал "кандидату" в последние отпрыски угасающего рода Средиземских. Возможно, великий комбинатор подумал о том, что через пару-тройку месяцев квартира в Советском Союзе будет ему уже не нужна. Возможно, решил, что помощник не помешает. Возможно, просто пожалел молодого человека в технической фуражке.