И последнее. Мы — дилетанты, любители, взявшие без спросу слово, придурки, которые "не прошли мимо", — обращаемся к читателям с заявлением — отмежевкой:
Признавая свою отсебятину (5-10 или даже 12,3 % романа) проявлением изощренного кретинизма, мещанской пошлости и беспринципного рвачества, не выдержанного в классовом и половозрастном отношении,
Рассматривая вышеозначенное произведение как первый, "черновой" вариант романа, нуждающийся в доводке, докрутке, дожатке и вентилировании,
Просим читателей — почитателей, энтузиастов, обожателей, а также брюзг, критиканов и злопыхателей, — читать эту книгу, вооружившись ручкой (карандашом, фломастером, кисточкой для росписи тушью по шелку, позолоченной иголочкой для прокалывания пальца), а также мозгами,
Дабы все мысли (мыслишки, задумки, заморочки), от судьбы отдельных слов до добавления и исключения целых глав и изменения сюжетных линий, облекать в письменную форму (образцы печатных букв см. выше, ниже и по сторонам) и безвозмездно предоставлять их нам. Авторы идей будут названы в "каноническом" издании и роман, таким образом, станет поистине народным.
Еще раз просим прощения за разбросанные там и сям зерна, плевлы, перлы и булыжники большевизма, антикоммунизма, сионизма, антисемитизма, субъективистского идеализма, вульгарного материализма, узколобого умничания и яйцеголовой дурашливости.
Просим гг. критиков пользоваться курсивом, а тж. собранием сочинений Ильфа и Петрова в 5-ти тт., М., 1961, и своеобразным 6-м томом "И.Ильф, Е. Петров. Из Архива печати. Автор издания М. Долинский. М., 1989". Ну а буде критическая статья опубликована, выслать ее авторам.
Но если серьезно, то было ли? А если было, то что? Готовый роман, с гоголевской трагичностью брошенный в печку, необработанные черновики, наброски, планы?
С одной стороны, в журнале "30 дней" до сентября 1933-го года анонсировался "Подлец", 3-й роман, задуманный Ильфом и Петровым; или взять записные книжки Ильфа: "Остап мог бы и сейчас еще пройти всю страну, давая концерты граммофонных пластинок. И очень бы хорошо жил, имел бы жену и любовницу. Все это должно кончиться совершенно неожиданно — пожаром граммофона. Небывалый случай. Из граммофона показывается пламя". Или другой факт: первый вариант "Золотого теленка" заканчивался женитьбой Остапа на Зосе Синицкой, так сказать, переходом к оседлому образу жизни. Но в последний момент, в ходе публикации романа в журнале, авторы вносят изменения. На свет, среди прочего, появляется диковинный старичок, продавший Остапу высшую государственную награду Испании — орден Золотого Руна.
А в рассказе "Граф Средиземский" (см. гл. 2), среди предков графа упоминается посланник при дворе испанском. Случайно ли? Не был ли рассказ первоначально задуман как глава третьего романа?
Была у Ильфа и Петрова идея романа, главное содержание которого — попытка Остапа вырваться за границу с помощью чужой американской родни. Это идея романа "Великий комбинатор". Но авторы, по вполне понятным причинам, отказались от нее в пользу "Золотого теленка", где стремление бежать появляется у Остапа почти случайно, под влиянием любовной драмы. Отказались ли авторы от идея заграничной родни окончательно, или история с орденом свидетельствует о том, что они только отложили ее до лучших времен? Ведь "Граф Средиземский", несомненно, один из самых лучший рассказов Ильфа и Петрова, был опубликован только посмертно, в 1957 г!
С другой стороны, слова: "… Писать смешно становилось все труднее. Юмор очень ценный металл, и наши прииски были уже опустошены". (ЦГАЛИ, 1821, 43).
"Нас часто спрашивали о том, что мы собираемся сделать с Остапом Бендером — героем наших романов "12 стульев" и "Золотой теленок".
Ответить было трудно.
Мы сами этого не знали. И уже возникла необходимость писать третий роман, чтобы привести героя к оседлому образу жизни.
Останется ли он полубандитом или превратится в полезного члена общества, а если превратится, то поверит ли читатель в такую быструю перестройку?" И каким образом Ильф и Петров могли пропустить Остапа Бендера через горнило "перестройки"? Один вариант: "Человек, который на Западе мог стать банкиром, делает карьеру в советских условиях" (Е. Петров. "Мой друг Ильф"/ О планах романа "Подлец"). Другой — Беломорканал… ("Наш третий роман". "Комсомольская правда", 24 августа 1933 г.).
Ильф и Петров умудрились умереть, не предав ни одного собрата и не собрата по перу. Они не могли отпустить Остапа на свободу, не оказавшись за решеткой сами, но не могли и предать его, отправив на Беломорканал или превратив в совслужа-карьериста.