В ответном письме мистер Воробьянинов написал латинскими буквами только два русских слова: "Nakosja vykusi".
Марки он после этого забросил.
Впрочем, здесь не только филателисты. Вон у того, который ближе к дверям, видите, рулончики? Это трамвайные билеты разных городов.
В это время Вайнторг подбежал к какому-то отставному военному в долгополой шинели, вылезшему из таксомотора. Минут пять Степан Соломонович бегал вокруг военного и заглядывал ему в глаза, затем радостно пожал милостиво протянутую руку и убежал. Двери филателистического храма отворились и толпа ввалилась внутрь.
— Пора! — скомандовал Бендер и друзья вошли в магазин.
Вместе с ними вошел гражданин чрезвычайно достойного вида. Он был немолод. Время окрасило его усы в уксусный цвет. Он осмотрел собравшихся светлыми стариковскими глазами и прошамкал:
— А здесь кто-нибудь собирает спичечные коробки?
За шумом торга старика не расслышали.
— Кто-нибудь собирает здесь спичечные коробки? — повторил он сердито.
Продажа серии греческих марок от 5 лепт до 25 драхм на минуту приостановилась. Из толпы выдвинулись два собирателя и с интересом подступили к старику.
— А какие вы собираете коробочки? Целые?
— Нет, только крышечки.
— Как, только крышечки? Это же вандализм!
Старик пошевелил своими уксусными усами и что-то забормотал. Но его не уже слушали.
— Вы испортили свою коллекцию. Она ничего не стоит. Нужно собирать целые коробочки!
Все отвернулись от собирателя сосудов из-под спичек, и торг на греческие марки с изображениями Коринфского канала, белой башни в Салониках и крейсера "Георгий Аверов" возобновился с новой силой.
Остап пробился поближе к отставному военному, но тот был занят беседой с отставным инженером в фуражке с зеленым кантом. Рядом с ними толкался старичок, пытавшийся продать несколько старых номеров "Советского филателиста".
Остап взял один "посмотреть" и, стоя позади отставников, раскрыл журнал: "По-прежнему свирепствуют в колониях империалистические страны, наводняя филателистический рынок марками.
На первом месте опять стоит империалистическая Франция, закончившая покорение непокорного Марокко. За ней следует лицемерно-хищническая Англия, которая по метрополии не выпустила за год ни одной новой марки, раздавив преданных вождей Генерального Совета Профсоюзов углекопов и разорвав дипломатические отношения с Советским Союзом, в то же самое время выпустив на рынок по всем своим колониям 95 новых марок".
Из разговора двух отставников Остап понял, что бывший военный коллекционирует десертные вилочки и зовут его Модестом Гавриловичем.
Едва инженер попрощался с военным, Бендер вернул журнал старику.
— Модест Гаврилович, здравствуйте! Степан Соломонович посоветовал мне обратиться к вам…
— Что коллекционируете? — с подозрением в голосе спросил собиратель столовых орудий.
— Э-э-э… то же, что и Степан Соломонович.
— То же, что?! — вдруг заорал отставник. — Товарищи, вы слышали? Всеядный Вайнторг начал коллекционировать что-то! Молодой человек! — обратился он к Бендеру. — Вы можете держать в одной коробочке рыбные вилочки вместе с десертными, но не называйте, слышите, не называйте это коллекционированием!
Отставник достал пенсне, чтобы лучше разглядеть молодого человека из породы всеядных коллекционеров.
Вокруг смеялись. Остап растерялся. Он шагнул к отставнику и зло зашептал:
— Слушай, ты, военспец паршивый. Мы еще разберемся, кто провалил то наступление в девятнадцатом.
Старик побледнел. Малахитовые жилки расползлись по лицу. Глаза, постаревшие лет на двадцать, как бы говорили: "За что? Ведь уже давно разобрались…"
Наступила тишина. Бендер оглянулся. Все отвернулись и не глядя друг другу в глаза продолжили торги и обмены. На душе было скверно.
— Командор! — окликнул его Сеня. — Не одолжите пятерку? Чудесный альбом фотографий.
" Как хорошо, что он не назвал меня по имени. Умный малый", — Бендер сунул руку в карман.
— Посмотрите, Остап Ибрагимович, какой замечательный канделябр, — Сеня не закрывал альбом, даже когда они вышли из магазина. — А эта шкатулка! А здесь почему-то пустое место. Надо приклеить фотографию какой-нибудь вещицы.
Остап остановился как вкопанный. Несколько секунд он смотрел на пустой розоватый прямоугольник в альбоме. Лицо его прояснилось.
— Спасибо, Сеня. Ты мне здорово помог.
Богатые врачи и бывшие присяжные поверенные любят искусство.
Не думайте, что это вредное обобщение. Здесь нет желания произвести выпад, бросить тень или, скажем, лить воду на чью-то мельницу. Это просто невинное наблюдение.