И 19 сентября было днем, предопределенным судьбою для смерти Гамзат-бека. Он был убит в мечети, в назначенном заговорщиками месте и в условленный час. Его обнаженное тело валялось на площади перед мечетью в течение четырех дней[31].
Даже самые упорные враги Шамиля-эфенди признают, что он не был в Хунзахе в день убийства но подозревают, что он направлял заговор.
Как уверяют, доказательством соучастия его служит то, что в тот самый час, когда Гамзат-бек был убит, Шамиль-эфенди, находясь вдали от этого места, начал взволнованно молиться. Потом вдруг поднялся, бледный, с влажным челом, словно, подобно Моисею и Самуилу, беседовал с Аллахом, и возвестил о смерти имама.
Какие средства использовал новый пророк, чтобы достигнуть своей цели, не знает никто. По всей вероятности, он преуспел в этом благодаря своим способностям.
Как бы там ни было, спустя восемь дней после смерти Гамзат-бека, Шамиль единогласно был провозглашен имамом. Принимая этот титул, он, естественно, отказался от звания эфенди.
Хаджи-Мурад, который со своим братом и дедом составил заговор против Гамзат-бека, был назначен правителем (наибом) Аварии.
Оставался молодой Булач-хан — пленник Гамзат-бека.
Покойный имам стыдился поднять на него руку, но всем было ясно, что Булач-хан мог с течением времени стать претендентом на Аварское ханство как его единственный законный наследник.
Вот как рассказывают о трагическом конце юного хана. Но повторяем: историю очень часто заменяют легендой, и поэтому мы не в ответе за достоверность рассказа.
Юный Булач-хан был отдан Гамзат-беком под опеку Имама-Али[32], который приходился дядей Гамзат-беку[33].
Не нужно смешивать имя Имам с титулом имам, что значит пророк[34].
Шамиль, сделавшись имамом, потребовал выдачи юного хана, а вместе и богатств, оставленных Гамзат-беком. Имам-Али беспрекословно передал ему сокровища, но отказался выдать пленника.
Отказ этот, как говорят, имел под собой почву. У Имама-Али был сын Чобан-бей, который, участвуя в битве, роковой для двух братьев Булач-хана, сам был смертельно ранен. Перед кончиной он раскаялся в содействии злодеянию и заклинал отца, Имама-Али, беречь Булач-хана и возвратить ему Аварское ханство. Имам-Али поклялся исполнить предсмертное желание сына и отказал Шамилю. Он считал себя связанным узами обета с умершим сыном. Но Шамиль, уверяют, велел своим мюридам окружить жилище Имама-Али, угрожая старику отрубить ему голову и истребить все его семейство, если он не выдаст Булач-хана.
И тут Имам-Али отступился.
Шамиль привел юношу на вершину горы, господствующей над Койсу, и там обвинив его в смерти Гамзат-бека, который будто бы был убит по наущению Булач-хана, сбросил его в реку.
Это, говорят, было причиной бегства Хаджи-Мурада, которого мы встретим на нашем пути три или четыре раза, как реальную личность, и один раз, как привидение[35].
Покончив с Булач-ханом, Шамиль сосредоточил в своих руках религиозную власть и светскую[36].
Все это происходило в 1834 году.
Всему миру известно, какого непреклонного и упорного врага обрели русские в этом горском властителе.
Теперь читатели знают Кавказ — народы, которые его населяют, и необычного человека, который управляет ими — а потому завершим это длинное историческое введение, впрочем все же довольно сжатое, если учесть, что оно содержит перечень событий, совершившихся на продолжении пяти тысяч лет; надеемся, что после этого читатели будут следовать за нами с большим интересом и с меньшими трудностями по пути неизменно красочному, но иногда весьма опасному.
Тифлис. 1 декабря, 1858 г.
Глава I
Кизляр
7 ноября 1858 года в два часа пополудни мы прибыли в Кизляр. Это был первый город, встреченный после Астрахани; мы проехали 600 верст по степям, где не нашли никакого пристанища, кроме редких станций и казачьих постов. Иногда нам попадался небольшой караван татар-калмыков или караногайцев, этих кочевников, переходящих с места на место и везущих с собою (чаще всего на четырех верблюдах) все имущество, как правило, состоящее из кибитки и других принадлежностей. Впрочем по мере приближения к Кизляру, особенно, когда мы уже были на расстоянии 7–8 верст от него, картина все больше и больше оживлялась.
Все всадники и пешие, какие только нам попадались, были вооружены. Мы встретили пастуха, который носил кинжал сбоку, ружье за плечами и пистолет за поясом. Конечно, если бы кому-нибудь вздумалось изобразить его на вывеске, тот не решился бы написать: Au bon pasteur[37]. Даже сама одежда жителей теперь уже имела воинственный характер: невинный русский тулуп, наивную калмыцкую дубленку[38] сменила черкеска серого или белого цвета, украшенная по обеим сторонам рядами патронов. Веселый взгляд превратился в подозрительный, и глаза всякого путника принимали грозное выражение, выглядывая из-под черной или серой папахи.
31
«Шамиль за два дня до убийства предостерегал Гамзат-бека от поездки по случаю предстоящего праздника в мечеть, но Гамзат-бек, будучи фаталистом, отвечал ему: «Не боюсь. Будет то, что написано мне на досках предопределения». Посланному же Шамиля, подавшему ему письмо, он отвечал: «Никто не может остановить ангела, если Аллах пошлет его за душой человека». Это письмо было найдено в кармане убитого имама». («Кавказ и его герои». СПб. 1902, с. 474).
33
Это был не дядя, а тесть Гамзата. Иман-Али. См брошюру «Истребление Аварских ханов в 1834 году», с. 34. Статья эта писана со слов горца, бывшего казначеем Гамзат-бека.
34
Странно, что г-н Дюма не знает одного из основных догматов исламизма. Магомет называет себя последним из пророков, после него никто уже не может выдавать себя за пророка. Имам — слово арабское, значит вовсе не пророк, а глава или владетель какое-нибудь страны, соединяющий в одном лице власть духовную и светскую.
35
Так и видно, что имеешь дело с автором «Монте-Кристо», «Трех мушкетеров» и проч., который никак уже не может обойтись даже в историческом рассказе по его уверению без духов и привидений. Что делать, специальность!
38
Многие русские слова («тулуп», «дубленка» и т. д.) Дюма пишет латинскими буквами, в этой книги они набраны курсивом.