Горцы удивительно ловко проделывают такие трюки.
У них всегда готова веревка с петлей: пленника привязывают к лошади, и она пускается в галоп, прежде чем несчастный успеет опомниться и позвать кого-нибудь на помощь.
К счастью для офицера, казаки, которых он не нашел на последней станции, возвращались со станции, находившейся впереди; увидев издали схватку, они тотчас поняли, что случилось неладное, и, пустив во весь дух своих коней, подъехали к кибитке. Узнав от ямщика о случившемся, они бросились вслед за чеченцами.
Пешие разбойники прижались к земле, и казаки их не заметили. Чеченец же на лошади торопил своего коня и бил плетью пленного, который, запутавшись в веревке, замедлял бегство всадника.
Услышав позади себя топот казачьих коней, татарин выхватил кинжал. Офицер думал, что он уже должен проститься с жизнью, но горец перерезал только веревку, которой пленник был привязан к хвосту лошади. Полумертвый офицер упал на траву, а горец на лошади бросился в Терек. Казаки выстрелили ему вслед, но неудачно. С торжествующим криком горец достиг другого берега и оттуда пустил еще пулю, которая раздробила у одного казака руку.
Двое казаков оказали помощь своему товарищу, а остальные занялись офицером. Разбойник волок его по колючему кустарнику, называемому держи-дерево[60], поэтому все его тело представляло из себя одну сплошную рану.
Один из казаков дал ему свою лошадь и бурку, и его полуживого привезли в Щуковую.
Г-жа Полнобокова описала место, где случилось это происшествие, и мы обещали ей проехать по этому malo sitio[61], как говорят испанцы, днем — если только удастся.
Но отправляться в путь без завтрака не хотелось.
В ту самую минуту, как я велел почистить цыпленка и уже собрался было его жарить, явился полицмейстер с приглашением на завтрак. Завтрак был уже готов, и нам оставалось только перейти через улицу. Я хотел было извиниться, но он признался мне, что его жена, которая накануне хотела быть на вечере у своей сестры, г-жи Полнобоковой, но не решилась отправиться к ней без конвоя, — вспомните, что все казаки были в разъездах по случаю ружейных выстрелов, — желала познакомиться со мною, и что он от ее имени явился пригласить меня.
Калино остался дома, чтобы смотреть за укладкою съестных припасов; у нас было девять бутылок отличного вина и надо было положить их как можно бережнее. Калино с тарантасом и телегой должен был присоединиться к нам у полицмейстера.
Муане и я отправились к полицмейстеру и нашли там двух дам вместо одной. Новая дама была та самая свояченица, которая не хотела упустить случая увидеть автора «Монте-Кристо» и «Мушкетеров» и еще на рассвете прибыла сюда с этим намерением.
Обе дамы говорили по-французски.
Жена полицмейстера была отличная музыкантша; она села за фортепьяно и спела несколько прелестных русских романсов и, между прочим, «Горные вершины» Лермонтова.
Скоро я буду иметь случай говорить об этом великом поэте, русском Альфреде де Мюссе. В то время, когда Лермонтов еще был совершенно не известен во Франции, я напечатал в «Мушкетере»[62]лучшее его произведение «Печорин, или Герой нашего времени».
Калино прибыл с тарантасом и телегой, и мы все тотчас же принялись за завтрак.
Разговор шел, в основном, о татарах.
Хозяйка дома подтвердила все, что было рассказано ее супругом, т. е., как бы ей не было приятно видеть меня, но поскольку ее муж отлучился из-за какой-то перестрелки, то она не осмелилась идти к своей сестре без конвоя. Советы, данные нам накануне г-жой Полнобоковой, были возобновлены с еще большими настояниями: это заставило дам добавить, что они не задерживают нас, так как не хотят, чтобы мы опоздали.
В первую очередь было необходимо проехать засветло лес возле Щуковой. Этот несчастный лес тревожил. И мы начали беспокоиться и скоро простились с прелестными хозяйками, которые проводили нас до самого подъезда.
Сели в тарантас; полицмейстерша смотрела на нас с беспокойством: конвой из шести казаков казался ей недостаточным.
— Вы чем-то встревожены, мадам? — спросил я ее.
— Конечно, — отвечала она. — Разве у вас нет другого оружия, кроме кинжала?
62
В 1854–60 годах Дюма издавал еженедельник «Мушкетер» (в последние годы он назывался «Монте-Кристо). В этом еженедельнике он опубликовал много значительных произведений — в том числе и «Кавказ».