Она сбегала вниз по лестнице и шептала про себя, — «ага, боишься, боишься света, черт лысый!»
А сев в свой «мерседес», заплакала.
Заплакала оттого что некому было ее теперь пожалеть и успокоить. И не за кого спрятаться!
Не за кого!!!
Папа умер, Володя тоже умер… Юлька — маленькая совсем. Серега?
Где он?
Новая главбух АОЗТ «Южторг — Весна» — Валерия Андреевна Пелых не очень то торопилась, но к исходу недели, насчитала-таки Маринкину долю прибыли.
На строительство дома нужны были живые деньги.
Да и счет в Барклай-банке, с которого Марина перечисляла на содержание Юльке, Сережке и маленькой Анечке — неумолимо таял.
А работа в Еврофонде у лорда Джадда была пока еще только в проекте.
На полученные от Володи акции универмага за прошедший девяносто шестой год ей теперь выходило без малого — три миллиона рублей. То есть — что то около трехсот тысяч фунтов. На это можно было жить.
Потом Маринка еще неделю ждала, покуда соберется совет учредителей, дабы утвердить начисленную ей премию, а потом и еще неделю, пока оформятся все бумаги в банке.
За наличными поехала вместе с атаманом своей строительной бригады.
Сняла триста тысяч рублей наличными. Двести тысяч тут же, под расписку выдала бригадиру. Пусть выплатит работягам за три месяца, да поедет, наконец в Ростов за отделочными материалами, электрикой и прочей труднопроизносимой ерундой, без которой дом ее может так и остаться недостроенной коробкой. А десять пачек «стошек» перевязала скотчем и положив в пластиковый пакет, отвезла в церковь.
В алтарь женщинам нельзя, поэтому для душевной беседы отец Борис пригласил ее в чистенькую кладовочку.
Достал из шкафчика бутылку хорошего марочного кагора.
— Христос Воскресе, Мариночка! Нынче середина Пятидесятницы у нас. Праздник. Да и деньги твои, если честно, очень кстати. И купола теперь покрасим, и авось, с Божьей помощью, роспись восстановим. У большевиков то здесь склад долгое время был, да был пожар. От стен до сих пор жженой резиной воняет. Никаким ладаном не перешибешь… Так я уж из Ростова художников приглашал поглядеть, прикинуть, как бы нам образы святых евангелистов по сводам восстановить. Вот твои денежки то и пригодятся. А Бог то все видит.
— Да я ж не поэтому, отец Борис.
Марина пригубила вина. Кагор оказался очень хорошим. Она подняла стакан и поглядела на свет…
— Середина Пятидесятницы, Мариночка. Древний праздник, его евреи еще до Христа отмечали, плеская на жертвенник вино и сжигая на нем хлеб и рыбу. И у нас православных нынче поэтому чин Освящения воды утром на литургии, а потом и крестный ход… Жалко — ты не была.
— Да я в банк утром, а то у них с клиентами строго по часам, деньги только с десяти до двенадцати.
— Ну ничего, зато теперь вот, отметили, и хлебом и вином…
Марина сделала еще глоток
— Вы помолитесь за Сережу, отец Борис. Душа у меня за него болит.
— За всех за вас молюсь, каждое утро и каждый вечер. За всех вас Кравченков — и за упокой души раба Виктора — батьки твоего, и за рабу Людмилу — мамку твою… И за здравие и благополучие Сергия, Юлии, Анны и Марины.
— Спасибо вам, отец Борис…
Уже поднимаясь из-за стола, батюшка вдруг сказал,
— Замуж тебе надо, Марина. За хорошего сильного мужика. Такого, чтоб и Аннушке отцом стал, да и Сереге чтоб дурить не давал… Такого казака, каким твой Володя был.
— Где ж такого возьмешь?
— На все воля Божья, Мариночка. А мужика надо тебе. Хоть ты и сильная, и обходишься пока, но зачем пропадать такой красоте? А при твоей развитой ответственности, ты еще должна и Родине послужить.
Отец Борис вывел Марину через служебный выход, благословил, положив на ее лоб теплую свою шершавую ладонь. И потом долго не сходил с крыльца, глядя ей в след, как садилась она в свой «мерседес», и как уезжала в свою трудную жизнь.
10.
То, что Мигель с Эдуардо их подставили, Наташка с Сергеем поняли гораздо позднее. И не без помощи полицейских следователей. Хотя, когда им — каждому по раздельности, в первый раз намекнули, что испанцы их просто использовали, сдав полиции в виде определенной услуги или платы — этаким бартером, в обмен за какие то тайные дела, Серега сперва возмутился, подумав, что это полицейский трюк такой, чтобы рассорить партнеров и выудить таким образом побольше информации.
А сообразительная Гринько, та быстрее сориентировалась, и поверила. Да и знала она Эдуардо с Мигелем получше и поближе, нежели знал их Сергей.
Они ехали в Англию на чернильно-фиолетовом «сеате» через Сен-Готтард. В маленьком Манье де Пье незаметно и совершенно формально пересекли вторую на своем пути границу. Альпийская Франция. В городке Аннесси сделали большой привал. Пообедали в американизированной оберж с веселым названием Минессота. Все в соответствии с обозначенным стилем — и бармен в стетсоновской шляпе, и официантки в костюмчиках а-ля-родео-герлз, музычка кантри в джук-боксе и в меню бифштексы по-техасски…
После полу-килограммового куска жареного мяса, Серега стал клевать носом. Да и Наташку явно сморили восемь часов рулежки по бесконечным Альпийским серпантинам.
Взяли у портье ключ.
Комната с большой кроватью и телевизором.
Наташка вышла из душа слегка обернутая одним лишь махровым полотенцем.
— Ну что, расслабимся, Сержик, поиграем в любовь? — спросила она, прыгнув под бок своему юному ковбою.
А Сережа и не стал возражать.
С юга на север двигались гораздо быстрее, чем с запада на восток.
Денег за преимущества платной магистрали жалеть не стали — и поехали по широченному скоростному фривэю. «Сеат» честно выдавал свои сто шестьдесят, и они с легкостью обходили державшихся справа пожилых туристов в фэмили-трэвел-вэгон, и богатую немчуру в их мерседесах с прицепленными к ним трэйлер-хоум, и длинные фуры «кегель» с устрашающими надписями по заднему обрезу — бивэйр лонг викл. Но по левому ряду их с такой же легкостью этакими бесплотными эльфами обгоняли то черные «бугатти», то красные «феррари», то зеленые «лотосы» сказочно богатых прожигателей жизни, что поиграв ночь в Монте-Карло, теперь неслись в свой город Париж по своим сердечным, надо думать, неотложным делам. Однако, какими же неотложными были эти дела, что к ним надо было нестись со скоростью двести двадцать в час?
Но магистраль позволяла и больше. Жаль только, что мотор «сеата» не тянул более ста шестидесяти.
Спорить о том, следует ли объехать Париж или его стоит все же посмотреть, долго не стали. Едва миновав бесконечно длинную зону пригородных пакгаузов и блочных бетонных домов для арабской бедноты, приткнули машину на парковку возле маленькой гостиницы «Жоли Макс». Двести франков за комнату и пятьдесят за паркинг. Недорого.
В кафе при гостинице проглотили по «катлет дю сальмон» под деми-бутей дю ван руж. Поднялись в номер. Позанимались любовью. Неформально и в охотку.
А потом — на метро поехали смотреть Париж.
Оба были здесь впервые.
Станция метро «Шаттле». Вышли наверх.
Сереге Париж понравился.
Он совсем иной, нежели большой Лондон.
Они с Наташкой даже посидели на нижнем обрезе набережной Сены почти под мостом «Понт Неф». Посидели, распивая бутылку «Кот дю Рон» и целуясь, словно они американские студенты, дорвавшиеся на каникулах до Европы и исполняющие таким образом ритуал непременной романтической влюбленности «о Пари»…
Рано утром следующего дня поехали дальше на север. Вниз по течению Сены. К морю, отделяющему остров от континента.
А на границе их уже ждали.
Это потом они поняли, что их там ждали.
А сперва, когда их задержали, оба они и Наташка, и Сергей — были очень удивлены.
Как же! Триста грамм героина. Это ведь шесть лет тюрьмы!
Конец первого тома книги о Марине Кравченко