Девчонок угостили пивом. Девчонки угостили бутербродами. Дело клеилось.
— Ну что, девчонки, может есть смысл продолжить удачно начавшийся уикенд и переместиться в кулуары? — сформулировал — таки наконец Серега ту идею, что буквально носилась в воздухе.
— В кулуары? — недоуменно переспросила Оля.
— Под своды мраморных прохлад…под сени струй, — капризно и нараспев подыграла Сергею Ирочка, — вы нас приглашаете в ресторан Националь? Тогда нам нужно съездить домой переодеться, сами понимаете, этикет требует — вечерних туалетов, кринолин, декольте, бриллианты…
— Может придумаем что-нибудь попроще? — инициатива продолжала исходить от Сергея, что все два последних часа не спускал глаз со своего предмета, сближая дистанцию порой всего до нескольких сантиметров от прелестных загорелых поверхностей, — нам за смокингами далеко ехать, неплохо бы найти место подемократичней, куда в линялом «левисе» пускают.
— Попроще, это кафе «Аист» на Ленинградском, рядом с Динамо — прямой радиус отсюда, — подсказала Иринка. — туда можно и так как есть.
Покидая пляж, мальчики, отпустив девушек на десять шагов вперед, стали совещаться.
Вопросов на повестке было два: сколько денег потребуется на продолжение программы, и что делать после похода в кафе?
У Вани денежный вопрос стоял особенно остро. Отправляясь на практику, в общем, на все готовое с проездом и питанием, он получил от мамы всего сто рублей. семьдесят из них, были как то неразумно потрачены еще в первые два дня по приезде в Москву, а двадцать только что пропиты… Оставалась последняя десятка, а до обещанного «Гестапой» аванса надо было еще дожить. Да еще и неизвестно, а какие в этом «Аисте» цены, и какие у девчонок запросы?
Первую проблему разрешил Сергей. Резко и в стиле Александра Македонского. Он попросту достал из нагрудного кармана курточки «левис» четыре аккуратно сложенные стошки, и разделив сумму надвое, раздал приятелям.
— До первой получки…
— Железно
Вторую проблему почти не обсуждали.
— «Гестапо» когда велел в общагу? К отбою?
— К одиннадцати…
— А пошел он!
— Главное, чтобы от нас не пахло, и еще, чтобы завтра на работу к восьми, без опоздания…
До «Аиста» доехали за пол-часа. Стойка, высокие табуреты, столики в полумраке. Дым сигарет — пластами, словно облака в горах.
Девушкам взяли по коктейлю «Шампань-коблэр» с вишенками, вкусно плавающими в слабом алкоголе среди мини-айсбергов колотого льда. Себе ребята заказали что то более крепкое, но так же как и девчачьи напитки — расточительно — дорогое.
— Надо было с собой из магазина фуфырь портвейна взять.
— Да перед девчонками, ты чего!
— И девчонки бы не отказались!
Говорили все больше о разной ерунде, о джинсах, какие лучше, толще и голубее — «врангель», «ли» или «ливайс»… О машинах, что круче — «ломбаргини», «мазератти» или «феррари»
По теме джинсов и машин — во взглядах расхождений не было. Но что касалось музыкальных вкусов, то здесь девчонок с их «Ласковым Маем» — подняли на смех.
— А где вы в Ленинграде все это достаете?
— А где вы в Москве?
— Нам папы из командировок привозят…
— Папы в министерствах работают?
— У кого как…
— Ясно…
— А я в Ленинграде была когда в восьмом классе училась, на зимние каникулы, помню мороз под тридцать, а мы на Исаакиевский собор на смотровую площадку, да без лифта, замерзли!
Ваня все больше помалкивал. Он поехал на практику, чтобы на музыкальный центр скопить. И с мамой об этом они уже договорились.
А у Сергея с Ирочкой все явно шло на лад. Выпив пару коктейлей, та уже вовсю хохотала над довольно смелыми Серегиными анекдотами, от которых у Вани краснели смущением щеки и глаза испуганно бежали Маринкиных глаз.
Витя тоже, не терялся, подыгрывал Сергею, острил и периодически то брал Олю за руку, то обнимал ее за плечи, словно делал этими прикосновениями некую ритуальную метку, дескать, «это моя», мол — «я — ее парень»…
Только Ваня все больше молчал, и только изредка искал того пронзительно — обжигающего взгляда ясно-серых глаз, что днем поймал на пляже.
Раздухарившись, Ирочка подбила подружек вконец разорить своих кавалеров.
— Тоска здесь — музыки нет! Поедем на Новый Арбат в «Ангару» или в «Метелицу»…
Серега завелся и у него отказали тормоза. Словно бык на арене, он уже ничего не видел, кроме ярко-красной мулеты… И в ее глубоком вырезе — ослепительную канавку Ирочкиных грудок.
Ванечка испытывал легкий ужас — за один вечер в пропасть незапланированных потрат летела треть вожделенного магнитофона!
Новый Арбат был похож на заграницу, как ее показывали в воскресном обозрении «Международная панорама». Перехватывая оценивающие взгляды прожигателей жизни, что лениво толпились на широких тротуарах, все, как в униформе — в джинсах и в коже «а-ля Вождь Апачей», Ваня неловко поеживался… И если бы не Маринка, — убежал бы, ей — Богу, — убежал бы, и да черт с ними — с Серегой и Витькой.
Чтобы пройти в «Ангару», Сергей дал швейцару стоху… Ваня уже не считал, сколько ему придется потом отдавать, он молчаливо покорился судьбе.
В огромном зале не-то ресторана, не — то кафе, вовсю гремела рок-группа.
Коробочка была полным — полнехонька. Сели тесно — вшестером за столик, рассчитанный на четверых. Из-за музыки ничего не было слышно… Ни Серегиных смелых анекдотов, ни Ирочкиного смеха. Взяли две бутылки белого сухого вина, вроде как грузинского, какие то салаты… И вдруг Ваня почувствовал, что Маринка касается его плеча. Нежные подушечки ее пальцев может даже и не коснулись грубой плащевки, но тогда он почувствовал то, чего не было, но чего он очень хотел. Он поднял глаза и увидел ясно-серые источники добрых лучей.
Потом все пошли танцевать медленный танец.
Потом еще что-то пили.
Потом был еще медленный танец…
А потом Серега ловил такси и усаживался на заднее сиденье со своей Ирочкой… Куда? Неужели в Лоси? Неужели в общагу?
Куда то пропали Витя с Олей.
А пойдем пешком, — неожиданно предложила Маринка.
— А далеко?
— А на Ленинские горы. Я там не была ни разу….
— Так ты не москвичка?…
Шли долго. Наверное, всю ночь. Уже и машин совсем мало стало. Уже и метро закрылось. Но Ваня почему то вдруг обрел совершеннейший покой. Ему только очень хотелось набросить на плечи Маринке свою курточку из грубой плащевки.
— Тебе не холодно?
— Так, ничего.
— Надень вот…
Он не снял руки с ее плеча, а она ее не сбросила. И наоборот, прижалась, и склонила голову.
……………………………………………………………………………………..
Начальником практики был Игорь Максимович Сутягин — аспирант с кафедры экономики и организации строительства. Пока был комсомол — Игорь пять раз ездил в стройотряды. В Карелию, в Казахстан, в Ленинградскую область. И два раза — командиром. С ним можно было бы договориться, если бы не его зам по кличке «Гестапо».
Вообще, «Гестапо» звали Володей. Только он любил, чтобы его по имени-отчеству, Владимиром Александровичем. Он даже девушкам так представлялся: Вла-ди-мир Алек-сан-дро-вич. Хотя был всего на три года старше Вани, потому как прошлый год окончил институт и поступил в аспирантуру. И теперь — выслуживался.
Из трех друзей — Ваня был единственным, кто опоздал на развод и на работу.
Витька, оказывается, едва проводив Олечку до общаги, всю ночь продрых в собственной теплой койке.
Хранивший загадочное молчание Серега — тот на такси приехал в общежитие за час до подъема. Откуда приехал? Не известно.
А вот Ваня…
А Ваня пришел на стройку, когда ребята уже час как кидали в опалубку бетон. Он было сразу схватился за самое тяжелое, за что никто и никогда не любил хвататься — за электровибратор, но его остановил жесткий окрик:
— Введенский! Иди сюда!
На дощатой эстакаде, по которой бетоновозы заезжали на опалубку, стояли Игорь с Владим Санычем.