К счастью для них, находящиеся там солдаты были настоящие кавалеры и отнеслись к ним с пониманием. Лейтенант Краснов связался по телефону с вышестоящим начальством, доложил о случившемся и запросил инструкции. Полученные указания гласили, что обе женщины должны быть освобождены на следующий день после отмены комендантского часа, что ожидалось около полудня.
Этой ночью молодые постояльцы резиденции на Томаса Моро слушали продолжительные рассказы о той жизни, которая имела место в этом здании, — прискорбные истории, подтверждённые различными свидетельствами, оставленными в помещениях и, естественно, ставшие потом объектом всенародного любопытства.
Но из уважения к тому, кто был президентом Чили, члены Правительственной Хунты отказались удовлетворить это любопытство. Только армейские запасы и вооружение, которые мы уже описали, а также военный арсенал, существовавший в другой резиденции президента в Эль Каньяверал, были выставлены для демонстрации широкой публике. Остальное — включая обширные фотографические документы, было соответствующим образом зарегистрировано в присутствии государственного нотариуса и хранится до сегодняшнего дня в полном секрете.
В последующие дни, по окончании миссии в резиденции президента на улице Томаса Моро, лейтенант Краснов получил приказ о назначении на пост адъютанта командующего военными курсами майора Хуана Хара, в задачу которого входила подготовка помещений училища для размещения там бывших министров и основных сообщников марксистского правительства, задержанных военными властями.
Лейтенанту Краснову предписывалось выполнять функции посредника между задержанными представителями партий из Народного Единства и своим начальником. По этой причине он поддерживал с ними ежедневный контакт, удовлетворяя их потребности различного характера: встречи с семьей, проблемы со здоровьем, необходимые личные вещи, просьбы, консультации и т. д.
Сегодня, уже в звании бригадира, из тех событий Краснов вспоминает некоторые моменты, которые по разным причинам его особо впечатлили.
Одним из них является разговор с бывшим министром внутренних дел, Хосе Toa. В один из дней, осуществляя свой ежедневный утренний обход задержанных, лейтенант Краснов застал бывшего министра задумчиво смотрящим в окно на горные хребты Кордильеры Анд. На его лице лежал такой отпечаток грусти, что офицер поинтересовался, как он себя чувствует.
— Ничего особенного, — ответил тот. И, не отрывая взора от гор, как бы продолжил свой внутренний монолог: — Как прекрасна наша страна… Подумать только, что мы сами были ответственны за эту катастрофу…
Лейтенант Краснов ничего не ответил, но тихо присел рядом с ним.
— Поверьте мне, лейтенант, — произнес Toa, уже обращаясь к нему, — мы знали, что единственным выходом для Чили было военное вмешательство, аналогичное вашему. Не было никакой альтернативы для выхода из того бедственного положения, к которому мы пришли, и это была наша вина. Я надеюсь, что во имя благополучия нашей страны, вы, как можно скорее, сможете достичь разрешения существующих на сегодняшний день серьезнейших проблем. Но вам будет нелегко. Нас поглотила анархия, и мы допустили, чтобы развернулась безудержная ненависть между братьями. Знаете ли Вы, лейтенант, что это означает? Вы ещё очень молоды, чтобы иметь представление о том, чего будет стоить достижение примирения в этой стране… В любом случае, Вам лично я желаю наилучших успехов и большой удачи… Мне неизвестно, как сложится моя судьба, но я готов нести всю полноту ответственности. Не думайте, что мне легко произносить все это, но это правда. Я чувствую глубокую грусть и огромное разочарование от всего произошедшего.
Михаил Краснов внимательно слушал эти слова, впечатленный болью и откровенностью, с которой говорил бывший министр. Вежливо повторил ему предложение своей помощи, если есть в чем-либо нужда, на что экс-министр ответил: