– Офицерам предложу служить, а ежели не всхочут – посидят в тюрьме. Вешать не буду – я вздохнул. Решение было тяжелое.
– Всем крестьянам вольная и земля. Торговым людям льгота в податях.
– Надо бы монастырям також землю вернуть – митрополит хлебнул взвару. Вопрос был тонкий. На тех землях живут крестьяне, нужно их перемещать куда-то. И так державу ждет тяжелый, кровавый передел.
– Пока помогу деньгой – решился я – И дам слово тебе, батюшка, прилюдно.
– О чем же? – заинтересовался архиерей.
– Как только займу престол – соберем вселенский собор и вернем церкви патриаршество.
Вениамин перекрестился, поцеловал панагию, что весела у него на груди.
– Знал, знал, что все так и будет! Сон мне светлый, вещий был о сем. Придет на Русь Святую избавитель от тягот наших…
– Но и у меня прошение к тебе будет, батюшка – я допил взвар, отставил прочь – Даже два.
– Говори.
– По-перву, надо бы написать письма другим архиереям православным письма. О том, чтобы поддержали меня. В Питер, да Москву, а також в другие епархии..
– Сделаю – кивнул митрополит – Пообещаю им каждому патриаршество от твоего имени – впереди упряжки побегут, алчные скопидомы…
Да… не любил Вениамин "коллег" по цеху. Оно и понятно, сам священник в опале, резко выступал против церковного стяжательства.
– Второе дело – я поколебался, но продолжил. Когда еще будет такая откровенная беседа – Треба, чтобы батюшки в церквях крестили младенцев в теплом храме и в нагретой воде.
– Отчего же так? – удивился Вениамин.
– Оттого, что остужаются детки и мрут.
– Господь наш крестился в Иордане зимой, вода холодная была – задумался архиерей.
– Он был к тому времени взрослый – возразил я – Тридцать лет. Потом и зимой в Палестине не так студено как у нас.
– То верно – согласился Вениамин – Обдумаю сие. Что за дьявольский шар летал по воздуху над твоими полками?
Да… А вот теперь пойди объясни священнику основы поведения газов и пара в воздушной среде.
Над дворцом губернатора уже развивался красный флаг с серпом и молотом. У колоннады меня встречало большое количество людей – вся разросшаяся канцелярия с Почиталиным и Немчиновым во главе, оба военачальника – Овчинников с Перфильевым, доктор Бальмонд, пришли также некоторые офицеры из бывших дворян вроде Ефимовского. Кроме того стояла целая толпа казанцев. Некоторые – в роскошных шубах. Были и представители татар – я увидел одну зеленую чалму. Явно человек был в Мекке.
– Созывать народ к присяги то? – поинтересовался Почиталин.
– Бог с тобой, Ваня! В Казани двадцать тысяч душ живет – как всех присягнешь… Составьте в канцелярии списки самых знатных людей и пущай завтра являются к обеду на пир. Там и присягнут.
Я поискал глазами Овчинникова, кивнул ему. Тот махнул рукой и ко мне подвели грузного мужчину лет пятидесяти с красным лицом и лиловым носом.
– Развяжите его – казаки дернули веревки и освободили руки пленнику.
– Что… что теперь со мной будет? – мужчина задрожал, начал озираться.
– Вестимо что, Яков Ларионович – я заметил, как поморщился Ефимовский, брезгливо сплюнул в снег Мясников – Повесим.
– Меня? Губернатора??
– Рейнсдорпка то долго ногами сучил – засмеялся неведом как оказавшийся рядом Салават Юлаев.
Сейчас еще про голову генерала Кара начнет рассказывать.
– Пойдемте в дом, Яков Ларионович. Застудитесь.
Брант был почему-то без верхней одежды, только в расшитом золотом камзоле. Впрочем некоторые части дорого облачения у него успели оторвать – не было одной полы и правого рукава.
На лицах в толпе отразилось разочарования. Да, "кина не будет – электричество закончилось". Народ хочет казней, но Казань – не Оренбург. Публика тут другая, могут и не понять.
На лестнице крыльца меня догнал Перфильев. Полковник наклонился к уху, тихо произнес:
– Ведомо мне стало, что ты, царь-батюшка, Шванвича к князю Волконскому отправил – казак тут же поднял руки в ответ на мой гневный взгляд – Мясников сам подошел совета спросить. Я повелел прострелить одно из красных знамен и дать Шванвичу с собой. Якобы стяг бунтовщиков…
Я еще раз, тебе уже благодарно, посмотрел на Афанасия Петровича. Бесценный кадр!
Вдруг мне в голову пришла хорошая идея. Я шагнул к балюстраде крыльца, потянул за собой казака. Толпа еще не успела разойтись.
– Жалую за ратные подвиги полковника Афанасия Петровича званием генерала – я покопался в кармане, нашел орден Боевого Красного знамени – А також наградой.