На следующий день он снова отправился в Версаль. На этот раз поездка его увенчалась успехом. Де Берни не только встретил его с распростертыми объятиями, но и представил его мадам де Помпадур. Красавица с загадочным взором, в ореоле золотистых волос, взглянула на Соблазнителя и приятным голосом произнесла:
— Надеюсь, теперь вы к нам надолго.
«Интересно, помнит ли она, что мы уже встречались пять лет назад?» — подумал Казанова; но спрашивать было явно неуместно.
— Очень хотелось бы, сударыня, — отвечал он. — Но мне нужен покровитель, а я знаю, что в этой стране покровительства удостаиваются только люди талантливые. Так что я не смею…
— Почему же? С вашими способностями вы смело можете рассчитывать на поддержку. У вас уже есть друзья, и я, со своей стороны, также постараюсь быть вам полезной.
И маркиза удалилась, чтобы навсегда забыть об Авантюристе. К счастью, о нем не забыл де Берни, то ли, действительно, из чувства дружбы, то ли опасаясь шантажа с его стороны. Во всяком случае, принял он его прекрасно, снабдил солидной суммой «на обзаведение», отрекомендовал его влиятельным людям (в частности, герцогу де Шуазелю[42] и генеральному контролеру финансов де Булоню) и дал ряд полезных советов. Теперь Казанова должен был не столько говорить сам, сколько прислушиваться и поддакивать важным лицам, не провоцировать скандалов, одеваться дорого, но без вычурности.
Обладая, по крайней мере в зрелую пору своей жизни, холерическим темпераментом (в детстве он принадлежал, скорее, к меланхоликам, а в старости — к ипохондрикам), Соблазнитель степенностью не отличался и пыль в глаза пускал шумно, но тем не менее поставленная задача не казалась ему непреодолимой. Однако уже во время первой аудиенции соискатель милостей Фортуны потерпел поражение. Герцог де Шуазель принял Казанову в утренние часы, когда парикмахер еще продолжал колдовать над его прической. Не отрываясь от бумаг и время от времени делая пометки на полях, Шуазель пару раз взглянул на иностранца, отрекомендованного ему министром де Берни, и спросил, чем он может быть ему полезен. Тут Казанова растерялся, он хотел быть свободным и богатым, но обременять себя службой, пусть даже хорошо оплачиваемой, не собирался. Любая должность, даже будучи синекурой, накладывает определенные обязательства, а Соблазнитель терпеть не мог быть обязанным — ни в жизни, ни в любви. Скорее всего, он надеялся, что герцог, выслушав его красочный рассказ о побеге из тюрьмы, сам скажет, как ему занять подобающее место в обществе. Но этого не случилось. Шуазель почти не слушал своего посетителя с вполне тривиальной итальянской внешностью, а лишь окидывал его цепким взглядом. Обаяние же Казановы заключалось в звучащем слове. Начав говорить, Авантюрист-Соблазнитель преображался: глаза загорались вдохновенным огнем, из белоснежных кружевных манжет птицами взлетали ввысь холеные кисти рук. Умению «умного молчания» венецианец был не обучен.
Узнав, что его протеже потерпел фиаско у Шуазеля как проситель, де Берни решил представить его обществу как финансиста. Любой другой счел бы подобную рекомендацию за насмешку. Ведь Казанова никогда не занимался ни финансами, ни экономикой, и его познания в этой области сводились в основном к умению составлять цифровые пирамиды для общения с оракулом и сорить деньгами. Однако вера Соблазнителя в свои таланты была велика, и он не стал опровергать аббата, тем более что с такой рекомендацией он становился вхож в финансовые круги, а он так нуждался в деньгах! А может, де Берни действительно надеялся, что изворотливый ум Авантюриста сумеет изыскать способ пополнить казну? Увы, финансы королевства к этому времени были столь расстроены, что многие государственные мужи, перестав более надеяться на новые налоги, уповали на чудо. Сотворить чудо предстояло и Пари Дюверне[43], одному из братьев-банкиров, которые в свое время вытащили страну из кризиса, куда она погрузилась после краха финансовой пирамиды Лоу. Дюверне решил основать в Париже Военную школу, дабы воспитывать в ней новых Баяров[44] и Конде[45]. Маркиза де Помпадур с энтузиазмом поддержала проект, взяла его под свое покровительство и даже ухитрилась раздобыть денег на постройку здания на площади Гренель. Затем деньги кончились и реализация проекта была приостановлена, что чрезвычайно огорчило маркизу. Дюверне было поручено изыскать средства, разумеется, не из королевской казны. Обо всем этом Казанова узнал на приеме у генерального контролера финансов де Булоня, куда Дюверне явился просить денег на Военную школу. В деньгах генеральный контролер отказал, однако выказал готовность рассмотреть любой проект, выгодный для его величества и не требующий новых затрат.
43
44
45