Ане нравилась Дора. Ей хотелось с ней подружиться. Она даже в детском саду рассказывала, что Дора на самом деле ее лучшая подруга. Ане все завидовали. Ведь каждый знал Дору. Даже те, кто лично не был с ней знаком, знали о ней. Дора была веселой, рассказывала много забавного, с ней никогда не было скучно, и она знала ответы буквально на все вопросы. У нее был красный блестящий велосипед, который полыхал на солнце, словно костер. Ане хотелось походить на Дору. Лука только смеялся, а потом уходил, будто желая сказать, что никто не может быть такой, как Дора. Или кататься так же на велосипеде. Ана думала, что Дора на самом деле сказочная принцесса, которая здесь только в гостях. Ана любила сказки. Дора читала их ей время от времени. Или рассказывала. Или выдумывала. Разыгрывала для нее целые спектакли. Это особенно нравилось Ане. Дора превращалась то в принцессу, попавшую в беду, то в королеву, то в огнедышащего дракона, прикидывалась то храбрым принцем, то доброй феей, то злой волшебницей. По очереди. Или одновременно. Ее рассказы были увлекательнее, чем кино. Да, Ане нравилась Дора. Прежде всего, потому, что та открыла ей один секрет. Дора показала ей, как можно смотреться в зеркало и, не изменяя лица, становиться кем угодно. Не для того, чтобы рассказывать истории, а просто потому, что хочется. Дора называла это важнейшим упражнением. Она собирала журналы о кино и знала буквально все об актерах. Однажды она даже разрешила Ане дотронуться до фотографии одной знаменитой актрисы, правда наспех и мельком, пока Дора считала до пяти. Ана была очень благодарна Доре, но в то же время считала, что та слишком строга. Что с ней могло случиться? Это ведь всего лишь картинка! «Однажды я стану такой же, как она», — шепотом говорила Дора. Она никак не могла понять, что та имеет в виду: станет ли Дора такой же красивой или такой же неприкосновенной, такой же таинственной или такой же черно-белой?
Доре нравилась Ана, ведь она сестра Луки, а Доре нравилось всё, что она могла разделить с ним. Кроме того, было ясно, кто здесь главный. Лука только для нее — для Доры и больше ни для кого! — сделал ожерелье из ракушек. Только Лука держал ее за руку так, что ее сердце начинало биться быстрее, и комок подступал к горлу. Только с Лукой она делилась своими любимыми леденцами: белыми, круглыми, с разноцветными краями и картинкой посередине. Ей не казалось противным сосать леденец после того, как Лука его облизал. Так же как ее мама спокойно ела Дориной ложкой и пила из ее стакана. «Таковы все матери», — говорила она и смеялась. Дора часто думала, почему же она сама чувствует то же самое к Луке, ведь она не его мама. На сто процентов нет! Было бы смешно, если бы мать была младше собственного ребенка! Дора даже однажды чистила зубы его щеткой. Кроме того, Доре хотелось бы иметь младшую сестру или брата. Ей хотелось кого-то нежного, пухлого и ласкового, с кем она могла бы играть. Правда, Дорина мама сказала, что тогда лучше завести кошку или собаку. Но Дора не хотела животных. К тому же кошки ее немного пугали. Совсем чуть-чуть, ведь на самом деле Дора ничего не боялась. Как та иностранная девочка, которая не чувствовала боли, а затем врачи выяснили, что она тяжело больна и, сама того не замечая, истекает кровью. Разница была только в том, что Дора не была больна. Она вообще ни разу в жизни не болела. Дора ничего не боялась. Только и всего, как сказала бы ее мама. Она часто так говорила. Это был своего рода пароль или опознавательный знак. Как для семерых козлят белая нога их мамы. Доре это казалось забавным, иногда она даже подсчитывала, сколько раз за день мама произнесет эти слова. Дора любила маму. И Луку. Но совсем по-разному. Дора рано поняла, что этому можно найти множество различных объяснений, только и всего.
И Лука любил Дору. Ему всё в ней нравилось. Ему хотелось, чтобы она была его сестрой, тогда бы они могли все время быть вместе, каждый день и каждую ночь. Было бы здорово иметь такую сестру. А может, и нет. Порой Лука был неуверен, его охватывало незнакомое чувство, которое даже пугало, и, когда это случалось, он был рад, что может убежать домой, где нет никакой Доры, где всё просто и ясно. Он ложился на кровать и пытался подумать о чем-то другом, кроме Доры, но тщетно. Она всегда была в его голове, он видел ее маленькое личико, ее большие глаза, слышал, как она смеется и что-то рассказывает, — болтать Дора могла бесконечно, — ему начинало ее недоставать, он вставал и шел ее искать. И всегда находил. Затем они пробирались в больницу, которая находилась в монастыре. Дора любила запах лекарств и высокие своды приемного отделения. Они сидели и делали вид, что ждут врача или своих родителей, но все их уже знали, поэтому большинство сотрудников, улыбнувшись, оставляли в покое. Дети всегда вежливо здоровались. Однажды Дора показала ему палату, где родилась. Здорово. Она поделилась с ним всем. Как настоящая подружка.