Не подозревая о том, что рассказ об Эване произвел прямо противоположное впечатление тому, на которое она рассчитывала, Кейт добавила к водке с тоником ломтик лайма и отнесла готовый напиток Митчелу. Когда она протянула стакан, он, помня о злосчастной «Кровавой Мэри», отступил на шаг и с преувеличенной осторожностью взял стакан. Кейт решила, что из всех его привлекательных качеств ей больше всего нравится обезоруживающее чувство юмора, вероятно, потому, что так было легче забыть о его внешности и расслабиться. Добродушно улыбаясь его выходке, она задала первый пришедший на ум вопрос:
– Где вы научились голландскому?
– В Голландии, – пожал он плечами, пригубив водку.
– Когда вы там были?
– Лет в одиннадцать-двенадцать.
Он, похоже, не слишком спешил откровенничать, но Кейт упорно продолжала допрос, наверное, потому, что это казалось достаточно подходящей темой для начала беседы:
– А почему вы оказались в Голландии в таком возрасте?
– Я учился в школе с мальчиком, семья которого жила в Амстердаме, и два года подряд он приглашал меня проводить летние каникулы с его семьей.
– А я никогда не была в Европе, – с легкой завистью протянула Кейт, отворачиваясь и снова направляясь к бару, – но Амстердам мне хотелось бы увидеть больше всего! Знаете, что я представляю, когда при мне кто-то упоминает об Амстердаме?
– Нет, – покачал головой Митчел, любуясь бессознательной грацией ее легкой походки и сияющим водопадом темно-рыжих волос, рассыпавшихся по спине. – Что вы представляете, когда кто-то упоминает об Амстердаме?
Оглянувшись, она бросила на него взгляд, исполненный шутливого сожаления, и присела на корточки перед холодильником.
– Те же две вещи, что и вы и скорее всего остальные.
– Марихуану и проституток? – уверенно предположил Митчел.
Она встала с бутылкой перье в руках, но вместо того чтобы подтвердить сказанное, долго возилась с пробкой. Решив помочь, Митчел шагнул вперед, но тут же понял, что ее плечи трясутся от смеха, и замер от удивления.
– Понимаете, первое, что приходит на ум при упоминании об Амстердаме, – это кафе, в меню которых входит марихуана, и проститутки, стоящие в витринах.
Она засмеялась громче и энергично тряхнула головой, так что волосы разлетелись в разные стороны.
– И вовсе не это! – выдавила она наконец, ухитрившись снять пробку с бутылки и наполняя стакан газированной водой.
– Но о чем еще можно думать? – пожал плечами Митчел.
Кейт, все еще смеясь, повернулась к нему.
– Тюльпаны, – сообщила она, забирая с собой стакан и подходя к Митчелу. – И каналы. Тюльпаны и каналы – вот что главное в Амстердаме!
– Не все так считают, – возразил Митчел.
– Очевидно, нет, – согласилась она, втайне отказываясь признавать его правоту. – Однако должна заметить, что на календарях Амстердам всегда утопает в тюльпанах всех цветов радуги и каналы просто изумительны. И там нет ни снимков меню с марихуаной в качестве закуски, ни проституток в витринах.
– Блюда с марихуаной перечисляются в отдельных меню, – поправил Митчел, получая почти забытое, детское удовольствие от невинной, веселой, абсолютно бессмысленной перепалки с дерзкой девчонкой, которая привлекала, забавляла и противоречила ему на каждом шагу. – И никто не предлагает их в качестве закуски.
– А должны бы, – заявила Кейт, автоматически превращаясь во владелицу ресторана. – Марихуана возбуждает аппетит.
– Это вы по личному опыту? – осведомился Митчел с понимающей улыбкой.
– У меня диплом колледжа, – как бы между делом сообщила Кейт.
«Весьма информативно», – отметил про себя Митчел.
Чтобы избавиться от дальнейших вопросов, Кейт подняла руки, словно сдаваясь, и весело положила конец дальнейшему обсуждению:
– Больше ни слова об Амстердаме, иначе вы навеки испортите мое представление об этом городе, прежде чем я успею в нем побывать. Вы уже уничтожили мои мечты о полях разноцветных тюльпанов образами кафе, пропахших наркотиками, и мои видения чудесных каналов превратились в тени грязных переулков, где проститутки выставлены на продажу. Кроме того, – добавила она, услышав стук в дверь, – наш ужин прибыл.