Тионарис чуть было не засмеялся. Эта ведьма приехала в Таутен, чтобы портить жизнь людям? Любопытно. Он улыбнулся, отпустил мысли и сконцентрировался. Принцу не нравилось вмешиваться и играть на чувствах людей, сил для этого у него пока было мало, однако разве может Сильфида быть единственным игроком в этой злосчастной игре? Нет, конечно. Он ей этого не позволит.
«Ладно, попробуем», — решил принц.
— Простите, я не совсем понимаю вас, Ваше Величество, — резче, чем требовалось, ответила императрице Феония. — Мы с Делией не замены друг другу, мы — сестры, я очень ей дорожу, — Феония протянула императрице собранный букет, ее взгляд стал холодным, на лице появилась странного вида ухмылочка. — Понимаете, Сильфида, раз нас двое, то мы не должны красть друг у друга. Быть семьей значит, что все хорошее и плохое мы обязаны разделять между собой. Любую сладость, любую радость, любую боль — все это мы хотим разделить на двоих. Хотя… откуда вам знать значения этих слов? Вам неведомы чувства людей. Убийце собственной дочери этого не понять, — Феония улыбнулась еще шире и откровенней.
— Ты… Что ты такое несешь? — Сильфида сделала шаг в сторону и осмотрелась по сторонам.
Феония отвернулась от женщины и потянулась за новым цветком, после чего произнесла:
— Ваше Величество, вас уже заждались. Поторопитесь и возвращайтесь в банкетный зал. Герцогиня вас ищет.
Императрица сжала врученный ей букет и наспех направилась к выходу, Тионарис тут же пригнулся, а Феония, застывшая словно статуя после сказанных слов, внезапно очнулась. Казалось, на мгновение ее мысли и голова опустели, поэтому она удивилась, когда заметила, что держала в руках хризантемы. Когда она их сорвала?
— А? Куда делась императрица? — Феония завертела головой в разные стороны. По спине девочки пробежались мурашки, она осмотрелась и потерла свои плечики. — Кажется, пора вернуться в зал, — прошептала она, после чего прижала сорванный цветок к телу и побежала.
Спустя время Тионарис выпрямился и покинул укрытие, однако он не торопился вернуться в зал, где сейчас находилась Сильфида. Ему не хотелось с ней видеться.
— И все-таки, матушка, портить жизнь детям для тебя в порядке вещей, — прошептал он и оглядел летний сад.
Цветов было много, все они были до ужаса хороши. Он прошелся вдоль мощеной дорожки, пока не заметил кусты красных роз. Взгляд помрачнел, губы сомкнулись в полоску.
— Матушка, лучше бы ты просто любовалась цветами, тут ведь даже был твой любимый цветок.
Он сорвал розу и вставил ее в нагрудный кармашек костюма.
Глава 22. «Третья сила»
— Я все прочла, — уложив стопку из шести книг на стол, Делия перевела дух.
В последнее время она не просила прислугу ей помогать. После происшествия с Тионарисом Дели многое поняла и усвоила: эти книги были отданы ей под личный присмотр и имели огромную значимость для господина Боана, поэтому рисковать ими Делия не имела ни малейшего права.
— Рад это слышать. Что делать дальше, вы знаете, юная мисс, — не отрываясь от книги, ответил Боан.
Молчаливо кивнув вместо ответа, Делия размяла запястья и направилась в глубины хранилища. Раскладывать книги ей нравилась даже больше, чем их поглощать. С неподдельным интересом и радостью, возвращая прочитанное на полки, дочь смерти рассматривала писания и любовалась их чудными обложками. Старость и обветшалость страниц внушали трепет и толику грусти. Эти книги пережили столетия, полные человеческих войн и страданий. Они могли быть сожжены и утеряны, однако невиданные первозданные силы уберегли их от гнета злосчастной судьбы. Эта сила защитила их, чтобы в будущем любопытные дети могли их прочитать.
— Леди Делия, слышал, ваш брат вскоре отправится в Имперскую Академию. Не завидуете ему? — поинтересовался Боан, услышав шелест страниц.
Прошло четыре недели с празднования дня рождения юного наследника Таутена. Мейтон Тимей, будущий герцог, признанный богиней Теммис, уже скоро должен отправиться в учебный центр столицы империи. В Итевиле его начнут обучать лучшие умы и сильнейшие руки Итевы. Завидует ли она?
— Я ничуть не завидую Мейту, — честно призналась Делия.
Даже на злорадство больше не было сил и терпения. Когда Дели выяснила, что Мейтон вынужден нести на себе тяготы становления будущим герцогом, ей стало не по себе. Пятнадцатилетний мальчишка, напуганный своей ролью, боялся ответственности, которую на него возложили благословленные взрослые. Разве может дочь смерти по-настоящему злиться или завидовать его участи?