Резкий поворот галереи на ту, длинную — в которой окна-бойницы смотрят как раз на окопы республиканцев. Прямо на повороте — баррикада из деревянных кроватей-топчанов, сложенных в эдакий "бутерброд"… Умно: несколько слоёв дерева пуля не пробьёт… За баррикадой спрятались пятеро франкистов; ещё один лежит рядом без движения — видимо мёртв. Всё их внимание — на коридор: постреливают изредка вдаль коридора. Понятно: нет командира и солдаты решают возникшую ситуацию просто. Под пули не лезут — ждут подкрепления… Но и по ним из келий наши бойцы не стреляют: и патроны берегут и сами на рожон не лезут. Им геройствовать ни к чему: нужно только дождаться подхода основных сил. 5–8 минут… Поможем братьям-испанцам?! Сместился вдоль стеночки на удобную позицию… Прямо как то не удобно и стыдно стрелять в спину ничего не подозревающим солдатам А может их в плен взять?! Рявкнул страшно, "выйдя из тени":
— Оружие на пол! Сами на колени!! Стреляю без предупреждения!!! Сколько раз мысленно и вслух — когда никто не слышал (ребячество, конечно) я отрабатывал эти фразы. На испанском. Вот и пригодились: Четверо сразу же рухнули на колени бросив винтовки, а пятый… То ли хотел в меня выстрелить, то ли любопытно стало — кто это там такой грозный? Молодой солдатик начал поворачиваться ко мне, "Вальтер" дёрнулся в руке и тело любопытного начало заваливаться на бок. Солдат рухнул на деревянный пол не выпуская из рук винтовку. Плохо ты парень знаешь русские поговорки — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! А у тебя, вот — отобрали жизнь… Война…
Выглянул мельком в коридор; "срисовал" диспозицию и обратно под защиту стены… А там положение такое: с другой стороны длинного коридора тоже что то вроде баррикады. Коридор простреливается насквозь: как только франкисты друг друга не перестреляли? Хотя как — понял: баррикады у открытой стены, выходящей во двор монастыря. Под углом к дверям келий на противоположной стороне коридора… По дикому рёву во дворе понял — "кавалерия" прибыла: республиканцы добежали до ворот. Теперь бы под раздачу своих не попасть! С той стороны коридора раздались пистолетные выстрелы. Наши. И пленными, судя по выстрелам, не заморачиваются. Правильно, конечно — дело надо делать, а не пленных сторожить…
— Эй! — закричал я, не высовываясь в коридор — кто это там патроны зря переводит?! В плен брать не догадались?
— Михель — это ты? — заорали с другого конца коридора… Ну конечно: горячие испанские парни, заимевшие оружие: сначала стреляют, а потом спрашивают — если не попали…
— Я это, я… прокричал в ответ — сейчас выйду в коридор — не подстрелите сгоряча! Знаю я вас — горячих испанских парней! Сначала стреляете, а потом смотрите — в кого это мы стреляли?! На том конце истерично заржали в ответ. Отходняк, понимаю… Вышел в коридор сзади стоящих не коленях пленных: если что — успею упасть за баррикаду. В том конце коридора появились фигуры в камуфляже. Свои…
— Эй — суслики в норках! Хватит прятаться — война для вас закончилась! Мы всех врагов поубивали — выходите, не бойтесь… На том конце коридора фигуры чуть не сложились пополам от дикого смеха…
— Это ещё посмотреть надо — кто из нас врагов убивал, а кто прятался! Ну конечно — записной остряк отряда. Вышел из одной из келий, а за ним из келий стали выходить и бойцы его группы. Подошёл к моей баррикаде; увидел стоящих на коленях испуганных солдат…
— Мои поздравления вам сеньор Михель… — сказал почтительно и помахал перед собой несуществующей шляпой — вы точно не прятались от франкистских пуль… Не меня — так других подколол…
— Эй — а кто коридор держать под прицелом будет? — возмутился я, видя, как из-за угла вываливаются трое бойцов из нашей группы и идут к нам — довольные и ухмыляющиеся. Понятно: они тоже слышали крики прибежавших нам на помощь и рады: всё закончилось; они живы…
— А там командир идёт — он посторожит… — бросил один из группы: неосторожно сказал, в горячах. И сам смутился, когда понял…
— И кто это тут такой начальник, что меня в часовые определил? — из-за поворота вышел Старинов с тройкой штурмовиков. Подошёл ко мне; окинул хозяйским взглядов пленных — так и стоящих на коленях…
— Растёшь боец… — ухмыльнулся командир — уже и в плен научился брать, а не только убивать… Бойцы тоже заухмылялись…
— Командир… — решил подыграть Старинову — надо бы своей безопасностью обеспокоиться… А то эта пехота — злые они очень: мы же им врагов то не оставили! Как бы нас со злости не перестреляли!!! Доказывай потом, что ты не верблюд! Бойцы снова заржали…
— Не боись боец… — дождавшись, когда отсмеются, подхватил эстафету Старинов — держи штаны сухими. Командир с тобой — он тебя защитит! Я, чтобы не портить настроение бойцам — не стал глядеть в глаза Старинову: не сможет он меня защитить — если что: не в том он звании и должности… Ай ладно — не будем о грустном…
— Что у нас с потерями командир? — спросил я. Старинов погрустнел:
— У нас — двое тяжёлых и четверо средних… Боюсь — до госпиталя не дотянут… А что в вашей группе? Где старший группы?
— Здесь вроде все целы… — начал я — по крайней мере на ногах стоят… Надо по той стороне… — мотнул на противоположную сторону галереи — посмотреть. Может там кто из наших… В коридор — со стороны которого я пришёл — выскочило трое бойцов-интернационалистов…
— Стоять! — рявкнул я так, что сам испугался — свои! Не стрелять!!!
Спустился во двор… Бойцы осторожно двигаются по двору, обходя лужи крови и куски тел… Да — знатно рвануло! Вон и остатки "весёлых" фемин кусками разбросаны: им досталось больше всего — они стояли рядом с телегами… Напряг память: старший нашей группы говорил с капитаном… Вон его тело лежит, простреленное в нескольких местах. И не только пулями… А старший? Может за тем бордюром? Да — он лежал там, уткнувшись лицом в камни двора… Вроде бы он должен был успеть спрятаться! Перед глазами замелькали кадры из памяти: капитан поворачивает голову на крик; старший выхватывает пистолет и стреляет в капитана… Всё правильно — лишает гарнизон командира! А дальше? Так вот почему он не успел спрятаться! Подхватил сына помещика и вместе с ним побежал к укрытию! И не успел: схватил в спину четыре ранения, но пацана, видимо прикрыл… Глянул — под телом старшего никого не было… Присел; положил руку на рану.
— Что с ним? — остановился рядом любопытный боец…
— Иди — не мешай! Не видишь что ли — ранен! — рявкнул я раздражённо. Боец ушёл что то возмущённо бормоча… Жив старший, но жизни осталось чуток — надо вытягивать его из-за кромки… Все ранения — мелкие, но опасные. Видимо от гороха, который на скорости не уступает пуле! Главное ранение — удар в затылок, раздробивший кости. Наложил руку на рану и потянул кости назад, устанавливая их на место. Хорошо, всё таки — что горох! Раздробился и внутрь не пошёл — как пошла бы пуля… Вытянул всё, выправил; перешёл на слепое ранение почки. Ну… — здесь немного проще — вытянул застрявшую горошину и залечил раневой канал. С лёгким — то же самое… А уж горошина под лопаткой — оставлю докторам работу… Командир открыл глаза…
— Что ж ты так — старший… — укоризненно произнёс я — я же предупреждал… — проворчал, приподнимая его… Тот ответил виновато, предварительно "уйдя в себя" и пошевелив всем, что было можно:
— Да паренька пожалел… Он хоть и сын помещика, но в наших сварах же не виноват… Подожди — уставился он на меня — так я же вроде умер? А я тут. Живой и… — прислушался к себе — почти здоровый…
— Рано тебе ещё умирать — старший… Не всех ещё врагов ты уничтожил — ухмыльнулся я. — Посиди пока: проверим всех и заберём тебя в госпиталь… Достал инд. пакет; перевязал рану на голове; достал второй, перевязал рану в лёгких… Третий пакет выдернул у старшого из разгрузки. Укоризненно покачал головой: