И пока телохранитель стоически делал вид, что его подопечная все вечера проводит в своей комнате, Микаэла пробиралась сюда, под лесную защиту, которая даровалась им с Майклом, стоило только покинуть людные улочки города.
– Сегодня ты припозднилась. – Майкл смотрел на Микаэлу тем самым взглядом, который зародился в его голубых глазах с вечера банкета. И от него у Микаэлы собиралось то ли остановиться в одночасье сердце, то ли отказать ноги. Пока она не могла определиться, что ей нравилось больше: тахикардия или парализованность. – Уже успел подумать, что моя спасительница сбежала.
Между ними повис тот вид тишины, после которого в фильмах люди делали кучу глупостей.
– Как бы я могла так поступить с тобой?
Микаэла чувствовала, что у нее чертовски сильно горели уши. Это было так же очевидно, как и то, что Майкл наверняка слышал бешеный стук ее сердца. И тут не помогало даже напускное спокойствие, за которым она умудрилась беззаботно подмигнуть Майклу. И это Микаэла еще молчала о неожиданно проснувшейся внутренней волчице. Вот уже некоторое время зверь то и дело напоминал о себе, не давая не только спать, но и здраво мыслить.
Микаэла прошла мимо Майкла в глубь леса, чтобы как можно скорее скрыться в его сумраке. С благоговейным восторгом прикрыв глаза, она погрузилась в природу, которой ей так не хватало в Лондоне. Лес будто обнимал ее, насыщал легкие неповторимым ароматом и убаюкивал иногда всплывающие на поверхность волчьи инстинкты.
– Как твой день?
Два дня назад Майкл рассказал, как чуть не сорвался на коллегу, который был крайне бестактен с ним. Но в его оправдание можно сказать, что Майкл наверняка очень старался никого не убить. И, судя по всему, это стало получаться значительно лучше, чем в первые дни знакомства.
– Теперь день точно наладился. – Даже в лесном сумраке голубые глаза завораживали и тревожили сердце. – Да и в целом чувствую себя намного лучше, чем за все прошлые годы.
С каждым днем улыбка Майкла становилась все более широкой и искренней. Будто груз ответственности и бесконечной борьбы наконец-то спадал с его плеч. Он действительно стал доверять Микаэле.
Что уж тут скрывать? Микаэла, понимая все это, чувствовала оглушительное опьянение. Он доверял ей! Нет, это было даже лучше, чем заставлять матушку краснеть от злости. Чтобы случайно не сболтнуть лишнего, Микаэла спряталась за толстым стволом дерева, безбожно краснея, скинула одежду и вышла уже в волчьем обличье.
Волчица наблюдала. Каждый раз она пыталась кинуть вызов зверю Майкла, который неизменно попадал в ловушку: сложно было не заметить, как голубые глаза подергивались темной волчьей пеленой. И пусть Микаэла никогда в открытую не показывала своей симпатии, ее волчица вдоволь виляла хвостом, явно наслаждаясь обществом другого волка. Оборотни были теми еще психами, которым никто просто не осмеливался поставить диссоциативное расстройство идентичности.
– Может, я сначала хотел поговорить? – усмехнулся Майкл, на что волчица недовольно фыркнула и клацнула зубами. Они оба все еще оставались сумасбродными подростками, которые играли на нервах друг друга, ходили вокруг да около, смущая и смущаясь. И Микаэле, как и ее зверю, нравилась эта игра. – Маленькая волчица, имей хоть каплю совести, я же за тобой не подглядывал!
Скинув футболку, Майкл присел на корточки перед зверем и щелкнул того по носу. И если бы Микаэла сейчас не пряталась за волчьей шкурой, то непременно бы покраснела. Она впервые в своей жизни начала познавать прелести подростковых гормонов, которые ударяли в мозг, стоило только увидеть облюбованное солнцем подтянутое тело Майкла. Штурм ошеломляюще похабных фантазий заставил Микаэлу мысленно накричать на себя. Когда она стала такой… таким зависимым подростком?
Одно хорошо – волчица не начала пускать слюни…
И пока Микаэла сходила с ума и воевала с собственными тараканами, пепельный волк вышел из-за дерева, а его угольно-черные глаза, как и раньше, не отрываясь смотрели на волчицу. Внимание льстило и в очередной раз заставляло зверя довольно повизгивать. Если бы Микаэла могла, она бы закатила глаза на любвеобильное поведение своей волчицы. Неуправляемый клубок шерсти, как и прежде, лип к мощной фигуре напротив.
И мягкие покусывания лишь сильнее раззадоривали ее, вызывая шквал эмоций, от которого грозила закружиться голова. Оставалось только надеяться, что волк Майкла чувствовал хотя бы что-то близко похожее на это, а не просто терпел выходки маленькой серой волчицы.