Главкомы видов вооруженных сил и командующие направлениями звонили Язову, врывались в его кабинет, убеждая маршала порвать с «хунтой». Это испанское слово было у всех на языке. «Но я же не мальчик, — не поднимая глаз, отвечал Язов, — чтобы бегать туда-сюда. Буду отвечать.»… Кровь у здания Белого Дома, как и предполагал Крючков, уже не могла ни пролиться и она пролилась. Откуда-то из темноты появились несколько БТР. Водители были пьяны. Часть из них успела остановиться, но один с бортовым номером 306 врезался в баррикаду. Когда он дал задний ход, на него впрыгнули добровольцы, пытаясь ослепить обезумевшую бронемашину брезентом. В суматохе солдаты открыли стрельбу (двое суток они ждали нападения боевиков со «Стингерами»). В итоге от пуль и под гусеницами погибли три человека, обессмертив навсегда свои имена… Военные патрули, поддерживающие режим комендантского часа, испуганно жались к стенам домов. На неосвещенных улицах горели танки. Слышалась стрельба. Потерявший голову генерал-полковник Калинин понимал, что его песенка спета. Связь с войсками округа и комендантами районов пропала (десантники перестарались). Понимая, что именно его сделают ответственным за происходящее на улицах Москвы, Калинин сел писать рапорт, обвиняя в случившемся «хулиганские элементы, находящиеся в нетрезвом состоянии». В этот момент к нему прибыл порученец от Язова. «Комендантский час отменить, войска с улиц убрать». «У меня нет связи», — сказал Калинин. Связь обещали наладить. В кабинете Крючкова мигнул и погас свет. Он сразу же включился снова, но красная лампочка на табло обстановки показала, что заработала внутренняя электростанция Лубянки. Электроэнергия, идущая из города, была вырублена. Селекторная связь с запасным КП пропала, по каналу связи с райотделами доносились чьи-то крики и матерная ругань. Крючков стал понимать, что все кончено. Точнее все кончено на этот раз. Кому-то удалось парализовать КГБ. Но он еще в этом разберется. Может быть, были использованы какие-нибудь новые и неизвестные ему психотропные средства? Недаром ближайший советник Ельцина — генерал-полковник Кобец до недавнего времени занимал пост командующего войсками химзащиты. Он отбросил эту идиотскую мысль и постарался успокоиться. Пока нет оснований для паники. Не получилось на этот раз — получится позднее. Есть системы связи и базы, о которых не знает и Плеханов. На секретных вкладах в СССР и за границей лежат сотни миллиардов рублей и десятки миллиардов долларов. Экономика страны приведена в хаос. И наш час еще настанет. Конечно, нужно ликвидировать несколько ненадежных людей из партаппарата и армии. В первую очередь Николая Кручину — тот знает все счета на Западе. Впрочем, зачем впадать в панику. Все что он хотел сделать — это спасти страну и партию, стабилизировать экономику. Кто может поставить ему подобные действия в вину? Надо срочно всем собраться и обсудить ситуацию.
Он позвонил Пуго. Оказалось, что министр внутренних дел почувствовал себя плохо и уехал домой. Но дома никто к телефону не подходил, и в машине — тоже. Бакланов и Стародубцев тоже куда-то исчезли. Позвонил Павлову в больницу. Премьер спросил слабым голосом: «Владимир Александрович, скажите, кто дал приказ о вводе войск в Москву?» «А зачем тебе?» — насторожился Крючков. «А потому что это все и погубило». И премьер осмелился первым повесить трубку. Действительно, кто же отдал этот приказ? Конечно, он обсуждался, но ни в одной директиве Язова и Моисеева не было ни слова об этом. Либо кто-то перестарался, либо… Крючков снова позвонил Язову.
«Ну, что еще?» — не очень вежливо поинтересовался маршал. «Надо искать достойный выход из положения!» — сказал Крючков. «Вы считаете, что его можно найти?» — спросил Язов. «Думаю, что еще можно», — пообещал Крючков. А вот Янаев, молодец, не унывал. «Чем занимаешься?» — поинтересовался Крючков. «Указы пишу, — бодро отозвался вице-президент. — О понижении цен». Ну, пусть себе пишет. Не будем его беспокоить. Шенин был на месте. У него все спокойно, но здание оцеплено какими-то людьми. Кажется, ОМОНом. Почему «кажется»? Они отказались разговаривать с внутренней охраной. «Интересно, — сказал Крючков, — а я-то почему об этом не знаю? Приходи в зеленую гостиную, — сказал он Шенину. Подумаем, что делать дальше». А потом взял и позвонил Ельцину в Белый Дом. «Борис Николаевич, что у вас там происходит? Ничего понять не могу. Что за митинг?» «Где Горбачев» — спросил Ельцин. «Господи, — сказал Крючков, — у себя на даче Горбачев. Хотите, вместе со мной полетели к нему, хоть сейчас». «Немедленно дайте возможность президенту обратиться к народу», — потребовал Ельцин. «Вы, что, считаете меня виноватым в том, что вышла из строя президентская система связи?» — процедил Крючков. «Я считаю вас преступником, которого ждет суд», — со свойственной ему прямолинейностью ответил президент России. Крючков повесил трубку. Ельцин никогда не понимал хорошего к себе отношения… 21 августа в 4 часа 30 минут утра Крючков, Шенин и Язов собрались в так называемой «зеленой гостиной» — гостинице ЦК КПСС «Октябрьская». Крючков и Шенин, не желая рисковать, пробрались туда системами подземных ходов. Язов приехал на своей служебной бронированной машине, превосходящей по размеру президентский «ЗИЛ». Вместе с ним был полковник ГРУ — хранитель ядерного «КЕЙСА» министра обороны. Совещание началось со взаимных упреков, переходящих в оскорбления. В комнате висел тяжелый мат. Навел порядок Крючков. Выяснять, кто виноват, будем потом. Сейчас нужно действовать, чтобы хотя бы спастись. Сегодня Ельцин собирает сессию Верховного Совета РСФСР. Есть точные данные, что на этой сессии будет запрещена деятельность КПСС и РКП, а партийная собственность — национализирована. Это вам уже не указ о департизации. Это конец социализма в стране!