Судя по голосу, бард был или изумительно самонадеян, или имел в запасе пару грязных трюков. Связываться не хотелось.
- Я приношу извинения, но я устала и не в голосе, - сообщила она, - а потому оставляю тебе долю героя в песнях этого вечера.
- Лень вставать, - перевел Кейр, - Можешь скрипеть дальше. Если совести нет.
У барда совести не было, только заунывные баллады. Тепло и выпитый эль вгоняли в сон, и монотонные речитативы барда вскоре начали скорее убаюкивать, чем раздражать Немайн. Слова проходили краем сознания, и устраивались в памяти - на грядущее. Писаной истории у Камбрии пока не было, и желающий узнать хоть что-то, помимо рассказов стариков, должен был отсеивать крупицы правды из триад, баллад и легенд. Прямо сейчас заниматься этим смысла не было. Оставалось плыть по течению слов, понемногу скатываясь в сон. Между тем бард покончил с древностью и решил спеть о делах более близких.
Бард после такой песни мог ожидать разного. Осуждения за то, что назвал старыми богами сидхов, например. Но скорее - одобрения за оправдание страшного разгрома, случившегося с сильнейшим из королевств Камбрии лет двадцать назад. Предательство богов - достойная причина гибели героев! Но с последним аккордом арфы наступила мертвая тишина. Такая, что бард услышал собственное дыхание. А из-за спинки развернутого к огню кресла раздалось сонное:
- Что-что он там про меня поет? Чем Немайн-то не угодила? В перепевки играть не стала? Раззадорить хочет? Не выйдет. Уважаемые мэтры, простите, охотно посидела бы с вами еще часок-другой. Но, поскольку дурноголосый певец решительно настроен испортить вечер, я смиренно вас покину.
Бард еще успел снова удивиться тому, что какая-то девчонка сидит на стариковском месте у очага. Парня, принятого в круг солидных людей за вежество и интерес к былым походам, он еще себе представить мог. У девочек же обычно есть другие интересы, кроме как упорно затесываться в компанию стариков. А потом перед ним оказалась богиня.
Задрапированная в полосатый плед поверх строгого серого платья, Немайн выглядела весьма величественно. Немудрено: она не накинула плед на плечи, как валлийки, а старательно завернулась, как в паллу - женский вариант тоги. Врач научил, на радостях от обнаруженного Немайн интереса к римской старине - а заодно от подаренных хирургических инструментов. Весьма, по его словам, хороших. Некоторых у него и вовсе не было. А уж если кто-нибудь и разбирался в помпезности, так это римские аристократы. Немайн оказалась между бардом и очагом, так что видел он в основном силуэт. И - уж бард-то, полуязычник по самому роду занятий, это знал - силуэт сидхи. Богини, которая назвала свое грозное имя. Сердитой богини. Немайн сделала шаг вперед...
В "Голове грифона" такого не видывали ни до, ни после: на глазах у всех каштановые волосы барда стали седыми.
Несколько мгновений он стоял, как истукан, потом рухнул на колени перед богиней, которая от растерянности дышать забыла и стояла себе столбом, как статуя Немезиды.
- Немайн верх Дон, пощади...
- Живи, - выдавила из легких последний воздух Немайн и быстрым шагом пошла наверх, в свою комнату. Как только она миновала барда, тот потерял сознание. И не слышала, как Кейр радостно возгласил:
- Так что эта самая та самая не та самая, а наша Немайн - самая та!
На что Лорн ап Данхэм, заглянувший в "Голову" послушать баллады и свежие сплетни, задумчиво протянул:
- Ходящие по стране боги - знак перемен. Я-то надеялся на кого-нибудь попроще. Ну могла ведь она оказаться кем-нибудь из младшеньких, могла! Дочерью или сестрой того же Артура, например... Так нет! Кейр, ты все еще рад такому знакомству? Тулла, что с тобой?
Нельзя сказать, что на старшей дочери Дэффида лица не было. Было. Белое, аж зелёное.
- Она... Я... - пробормотала Тулла, - она меня убьёт. Я ей на пороге комнаты миску со сливками оставилааа...
И заревела.
- Ну оставила, что за беда, - удивлённый Кейр взял невесту за дрожащую руку, - Сидха, конечно, предпочитает пиво...
- Ты не понимаешь! Это я с намёком, чтобы не воображала. Спасительница, видишь ли... Ну и говорили же все... Врач, кузнец... Да и сама... Что ни вещи оборачивать, ни хвори лечить не умеет! Вот я, дура, и поверила - слабая она сидха, волшбы не знает. А я, дура, поверила. Вот и думаю, покажу, что толку с неё, как с домового. А теперь она обидится, и меня сживет со свету...
- Если это и правда Немайн, - утешил Лорн, - так просто песенку споёт. А если пожалеет город - то зарежет. И голову оставит себе на память...
Впрочем, до утра ничего не произошло. А утром сидха ушла из трактира. Завернула, на прощание, к уже занявшему обычную позицию за стойкой Дэффиду:
- Меня не будет некоторое время, Дэффид. Дела. Комнату оставьте за мной. И ещё. У вас тут какое домашнее животное - хорек, кошка, поросёнок? Впрочем, не важно. Вчера я его оставила без ужина. Миску кто-то поставил около моей двери, я её пнула случайно и всё разлила. Покормите существо, а?