Разговаривать с фэйри и боязно, да надо. Может, пакость какую делает. Но совершенно не обязательно, что продолжит после беседы. Обидеть славный народец легко. А мстить фэйри способны не годами - веками. В то время, как часто достаточно просто извиниться.
За спиной у мужа жена - рубашка узкая, поверх рубашка широкая, передник - дети прячутся за мать. Не захотела ни мужа одного отпустить - а вдруг приглянется соседке, да та его и заберёт? - ни отпрысков одних оставить. Детей-то воровать фэйри тоже любят. Куда больше, чем мужей. На лице, помимо беспокойства - досада. Что приходится стоять против чаровницы-фэйри ненаряженой и босоногой.
Как должна себя вести сидха, Клирик теперь знал. И вёл разговор именно так, как и положено было по легендам.
- Бросаю камни в реку, добрый человек. Это земля твоего клана?
- Моего клана и моя... Вон мой дом, поля. А зачем ты бросаешь камни, озерная?
- Нужно. Успокойся. Вреда тебе не будет. Сейчас отправлю на дно ещё парочку, и хватит...
Камень вместе с очередным ударом сердца Немайн ушёл вниз. Раз, два, три, четыре... Плюх! Пять. Отличный обрыв! Переменной высоты. Удалось найти место, с которого камень падает ровно пять ударов спокойного сердца Немайн. Оставалось: отмерить высоту веревкой с грузом на конце, да узнать частоту собственного пульса.
Фермер с интересом наблюдал как фэйри пользуется ловчей веревкой. Нормальные люди ею стреноживают скот. Эта осторожно потрогала грузиком воду, и стала сворачивать снасть.
- Ты что, агиску ловишь? Водяную лошадь?
- Нет. Я ловлю метр.
Коротко и непонятно - значит, в самый раз.
- А это что - метр?
- Хочешь помочь? Подойди сюда. Давай руку. Вот так... Занятно. Всё. Спасибо. При случае отблагодарю.
Свернула скотью веревку, и двинулась от обрыва в лес.
- Озерная! - фермерское семейство тянулось следом.
- Я сказала: при случае. Случай ещё не наступил.
- Так я не про то... Ты замуж не хочешь? У меня брат есть. Неженатый и хозяйственный. И добрый. Бить не будет. А Метр - это быка водяного так зовут?
Немайн хмыкнула. Похоже, озёрные фэйри пасли водяных быков и лошадей. И считались выгодной партией для местных фермеров. Клирик зарубил в мозгу, вопрос: а как валлийцы со всем этим межвидовым скрещиванием вообще ухитряются воспринимають себя единым народом? Нацией? Вообще людьми? Это ведь похлеще многонационального советского народа!
- Замуж я пока не хочу, - это чтоб не подумал, что фэйри цену себе нанимает, - Да и брат твой великой сидхе, думаю, не пара. Подозреваю, умер бы от страха, узнав, кого ты за него просватал.
- Не хочешь - не надо, земную девушку подберём. Но какая из тебя сидха? Они-то ростом повыше будут. И покрасивше. Говорят, такую увидишь, сразу втюришься до изумления. И что-то я в тебя не влюблённый, озерная?
- В семье не без урода. И неужели ты думаешь, что сидху можно полюбить против её воли?
- Слушай, озерная, врать соседям нехорошо! Я ведь сейчас проверю, и будет тебе стыдно, - заявил фермер. Выставил перед собой кисти рук, загнув три пальца.
- Сколько пальцев?
- Ну, семь... - Клирик пытался припомнить хоть что-нибудь про "озерных". И какое отношение имеют распальцовки к определению вида фэйри.
- Угадала, - объявила фермерская жена, - угадала. Ты на цвет её лица посмотри. Бледная. Не под солнцем живет. А личико хорошее, гладкое. И глаза как у Божьей матери... Озерная дева, кто же ещё.
- В холмах тоже, небось, не солнечно... - буркнул муж, и загнутым оставил только один палец, - Извини за назойливость, соседушка, но интересно ведь. А теперь сколько?
- Девять. А мне вот интересно, как тебя зовут. Соседей-то надо знать. Назовешься?
Фермерша прикрыла рот ладошкой. Имя - главный компонент многих сглазов. И даже бытовое прозвище в руках сильного колдуна будет иметь немалую силу. А где видали колдунов могущественнее сидхов? Но муж махнул рукой.
- Великой сидхе назову. Такая зазря не обидит. Но, для верности, скажи: сколько будет семь да ещё восемь?
- Пятнадцать.
- Ты взаправду сидха! Прости за глупость, но всё, что я наверное знал, так что озерные девы умеют считать только до пяти... А я - Перт ап Реннфрю. Клан Вилис-Кэдман. Виноват, что сразу великую не различил.
Вилис-Кэдман... Клирик что-то такое припоминал. Да и цвет пледа...
- Привет тебе от Дэффида ап Ллиувеллина. Я у него недавно гостила. Не подскажешь, в какой стороне гэльский монастырь?
- Там... Леди сидха! Не сочти за дерзость, но новости мы раз в месяц слышим. В город и того реже выбираемся. А уж таких, как ты, и за жизнь можно ни разу не повстречать. Не окажешь ли милость, отобедав с нами?
Отказывать - значило подтвердить, что сидха обиделась. После чего все неприятности будущих десяти лет будут приписаны ведовству фэйри. Разделить трапезу - значило заключить мир. Не навсегда, и даже - не надолго. Но преломившим хлеб для новой вражды нужен хотя бы повод. Одна беда - национальная хлебосольность и разговорчивость валлийцев. Когда б в гости ни пришёл - уйдешь утром.
- Рада бы, да у меня работа неотложная есть, - Немайн улыбнулась, - Да и у тебя, наверное, тоже. А вот завтра к вечеру - пожалуй, навещу тебя. И насчёт всей жизни - не зарекайся. Так что - до свидания.
До вечера Клирик собирался ещё килограмм заохотить. С этим было уже не просто - а очень просто. Если исключить необходимость отпилить ножом и ошкурить небольшой деревянный кругляшок. Опустить его в котелок с водой. Дать немного поплавать. А потом измерить высоту смоченной части.
Плотность воды - килограмм на литр. Плотность бруска - отношение объема к водоизмещению. Плотность умножить на объём - вес. Вот и первая гирька...
Ещё немного механики, ещё немного вычислений, и выяснилось, что на грунт лёгонькая сидха давит, как пресловутый "Тигр". Разумеется, при всём походном вьюке. Но у танков хоть катки не болели! Зато гнулись и перекашивались. Захотелось заполучить вот сюда в темновековый лесок морду художника, наградившего эльфиек ступнями такого размера, что у китаянок получался только путём вивисекции. Ходить бедняжки после "подрезания ног" и вовсе не могли. Немайн могла. Недалеко, недолго. И, желательно, без груза за плечами...
Совсем в тоску вгоняла мысль о неизбежности новых марш-бросков. А они ожидались. Для основания монастыря нужно было еще очень и очень многое, и разрешение короля занимало очень скромную очередь. Для начала стоило окончательно определить место и придумать устав. От созерцания стены бывшей монастырской трапезной, а заодно и кухни, Немайн отвлек шорох, донесшийся со стороны единственного входа. Множество легенд о пробитых пастырскими посохами ногах (из которых Клирик наверняка знал только про святого Патрика и Ивана Грозного), свидетельствуют не только о готовности крестимых язычников (или неугодных посланников) терпеть эту самую боль, но и о боевом назначении подтока этих самых посохов.