Из-за всей этой профилактики он и назвал колесницу "Пантерой". Про себя ещё часто добавлял: модификация G. Поскольку у фашистов последней была модификация F. Немецкий танк отличался превосходной для своего времени гладкостью хода... пока держались узкие катки. У танков торсионы были стальные. У колесницы - из дерева и льняных верёвок. Решение подсказал Вегеций. Если верёвки и дерево прекрасно заменяли в баллистах стальной лук, то почему и в рессорах не заменить? А тип рессор, работающий на кручение, и есть торсион.
Клирик был весьма рад скромным успехам. Работал-то на собственную задницу. Ездить на том, что ему гордо выкатили из ипподромного гаража, оказалось невозможно. Даже пассажиром. Стало ясно - колесница вправду транспорт героев. Никак по-другому назвать человека, лезущего туда хотя бы во второй раз, нельзя! С появлением примитивной конницы колесницы исчезли с поля боя почти сразу. Движения лошади - регулярные, к ним приспособиться проще, чем к прыжкам колёс на случайных неровностях дороги. Даже - хорошей римской дороги. И сплетённое из кожаных ремней дно колесницы мало чем помогает. Смягчать толчки приходится собственными ногами, что означает - ехать всю дорогу на полусогнутых, держась за бортики повозки. В двадцать первом веке похожий номер на парадах приходилось проделывать министрам обороны - на Красной площади, на пневматических шинах и мягких рессорах. Всё равно объезд давался очень тяжело, особенно штатским. Правда, им приходилось стоять смирно, это тоже трудно. Кстати, именно из-за тряски все изображения колесничных лучников, стреляющих с хода - туфта и пропаганда. Даже с "Пантеры" стрелять из лука было бы тяжело, разве что на ипподроме. Стоять на полу колесницы - не сидеть в высоком военном седле. Не держась за бортики, непременно навернёшься. Разумеется, лучнику можно сделать сиденье, да и пристегнуть. Чем Немайн и озаботилась. Вот только стрелять из лука она не могла. При сломанной руке.
Анна боевую колесницу в жизни не водила. И вообще - отвыкла от гонок. И вот - упряжка готова к старту. Сзади подпирает сиденье - в походе вещь, очевидно нужная, но не в бою и не на испытаниях. Возле заднего сиденья - очередная мешанина из ремней и деревянных колёс. Колесничное копьё торчит по левую руку. Что колесницы не воюют на ходу, и вообще воюют, только если прижмут - ведьма знала. Когда бежать невозможно, колесница должна остановиться. А герой и возница - взяться за оружие. Герой - за обычное, пехотное. А возница - за колесничное копьё. Длинное, шестиметровое, похожее на двузубую вилку, какими едят на официальных собраниях клана в "Голове". Только большую, и с крюком. Таким копьём можно (и нужно) колоть через головы лошадей. А древние герои, бывало, и на ходу с ним управлялись. Для того и крюк - цеплять неприятельских солдат. Последние столетий шесть колесничное копьё использовалось как древко вымпела с клановой расцветкой на гонках, и почётное оружие колесничих на дуэлях. Именно с таким копьём Анна собиралась выходить на поединок с Немайн.
На месте колесничей Анну охватил восторг, без всякой примеси ностальгической печали. Она вернулась! И пусть кто-нибудь теперь попробует сказать слово поперёк! Если уж сидхе можно... От сидховской колесницы она ожидала чего угодно - если б та и взлетела, не удивилась бы. Но та, приняв колесничую, легко качнулась, словно лодка.
Вот чего она не ожидала - что однорукая сидха всерьёз соберётся воевать. Для этого рыцари есть. Но Немайн-Неметона страшна и однорукой. Сидха вспрыгнула - колесница взбрыкнула, точно живая. Немайн плюхнулась на сиденье сзади, принялась поправлять рясу среди оказавшихся у неё в ногах ремней и барабанов. Наконец, перекинула через плечо ремень, закрепила - привычным жестом, будто отточенным годами. А Эгиль водрузил на раму в корме корпуса ещё одну рессору. По крайней мере, на рессору - хоть и вывернутую наизнанку - устройство было похоже. Брусья, верёвки...
Немайн зацепила крюком от устройства в ногах одну из верёвок. Сделала несколько быстрых движений ногами - и верёвка - тетива! - отвела плечи "рессоры". На ложе легла длинная тяжёлая стрела.
- Скорпиончик, - Немайн ласково погладила ложе, - поменьше, чем у римлян. Зато, надеюсь, пошустрее. Эй, мишени на двести шагов готовы?
В натянутом виде "скорпиончик" и вправду напоминал насекомое. Плечи-клешни, ложе-хвост. И жало тяжеленной стрелы.
Сначала Клирик подумывал об арбалете. Но сталь, выходившая у Лорна, была не слишком упругой. Собственно, в другие эпохи её и сталью бы назвать постыдились. А сила скрученных верёвок годилась и для метательного оружия. Маленькая баллиста, поставленная Немайн на шкворень, отличалась от описанного Вегецием образца ровно настолько, насколько заставило физическое нездоровье. А именно - арбалетного типа спуском под одинокую правую руку, да ножным приводом ворота.
- Мишени готовы. Езжайте!
- Ездят рыцарь на лошади и жена на муже. Колесницы ходят, - сообщила Анна, - Немайн, ты готова? У какой мишени остановить?
- Ни у какой. С места я умею. Попробуем с ходу.
Для начала Анна пустила квадригу шагом. Колесница двинулась непривычно тяжело - да и была раза в три тяжелее гоночных. Но шла - ровно. Привычный мелкий дребезг так и не появился. Вдруг колесница чуть вздрогнула и дернулась вправо. Анна оглянулась - сидха перекинула баллисту на правый борт и, хитро прищурившись, приникла к ложу. Хлопок тетивы. Колесницу ощутимо дёргает влево. Обиженное:
- Мимо... Ещё круг шагом, пожалуйста, хочу упреждение подобрать.
Ещё круг - на здоровье. Неприятное поскрипывание на повороте. Верно, нужно смазать ось. Толчок.
- Вилка. Ещё круг.
Хрустит песок под колёсами. Неприятный скрип. Толчок. Торчащая из мишени стрела с красным - для приметности - бумажным оперением.
- Есть! Попробуем рысь? - Немайн довольна. Стреляющей игрушкой. А с колесницей что-то не так.
- Не нравится мне этот скрип. Что-то знакомое, но уловить не могу.
- Для того и испытания. Выяснить, где узкие места.
Анна кивнула - скорее себе самой, чем сидхе. Ведь азы, азы перезабывала могучая ведьма! Всякое заклинание имеет изъян. Небольшой. Именно, что узкий! Вход в сидх. Тропка в Тайную страну. Ахиллесова пята. Гейсы героев Ирландии. Прозор в доспехе. Но точно зная, где споткнёшься, разве не подложишь туда кипу шерсти?