- Тут же никто не понимает греческого... Святая и вечная! Ты переведёшь мои слова к этим людям? Хозяевам?
- Да, говори скорее. И впредь обращайся ко мне попроще. Хотя бы на людях.
- Хорошо, сиятельная дева, - понизил викарий августу на пару рангов.
Скороговорка. Ответ хозяина. Перевод. Прощальные кивки. Колесница. И тут... Сэр Кэррадок спрыгивает с коня. Смотрит - весело и пакостно. Ну да, его ж обидели. Мёртвую голову не оценили. Вместо того - трепались с викарием.
- Перед боем, ввиду грозящей мне смерти, и выполнив твоё желание, я прошу у тебя, благородная дева Немайн верх Дэффид, знак благосклонности.
Клирик знал - эта формула не означает сватовства. Но... Рабыню никто и не спросит. "Свободная" после такого должна вешаться рыцарю на шею и болтать ногами. И не особо их смыкать. "Благородная", кажется, действительно дарит вещичку. Типа платочка-шарфика, и рыцарь становится официальным ухажером. Предженихом, имеющим право отгонять от предмета привязанности соперников.
Что полагается делать богине, Клирик не знал. Но делать-то что-то было нужно, и срочно. Как бы поступила святая ? Или... Оно! Кэррадок обнаглел? Пусть получает!
- Подойди ближе, мой верный.
И, едва Кэррадок подошёл к колеснице, Немайн ухватила его голову руками, приблизила... Пауза получилась непроизвольно - у Немайн вдруг ослабли колени. Мир пошатнулся. Именно поэтому из задуманной милой шалости - материнского поцелуя в затылок - вышло то, что вышло. Все видели. Твёрдо и чётко сидха чуть наклонила голову своего прекрасного рыцаря - и поцеловала его в лоб. Как покойника.
- Теперь ступай и исполни долг, - объявила Немайн.
Перекрестить в спину, как собиралась изначально - совершенно забыла. Не до того. Внутри клокотала злость. На Кэррадока. На себя. На тело. На...
- Анна, куда ты переложила рубашки? В бой идут в чистом.
- Так мы ж с утра и оделись...
- Давно это было.
- Ясно... - понятливо потянула Анна. Немайн захотелось её пришибить, - Вот.
Сидха схватила рубашку, метнулась к дому. Оттуда раздалось:
- Тазик с водой и комнату без мужчин! И быстро!
Сэр Эктор с недоумением поглядел на смывшуюся из боевых порядков сидху. Только что рвалась в бой... Что с ней?
- Догоните, - кинул Анне, - а лучше тут ждите. С людьми и без калек управимся.
Он был слишком обрадован прекращению мистики, чтобы думать дальше. Сил было достаточно. Надежда на внезапность - хорошая. Чего ещё желать? И отряд вышел за ворота быстрой рысью, оставив на месте колесницу - и двух викингов при ней.
Обратно выскочила сидха скоро. Настолько, что запнулась. Настолько, что не успела закрыть лицо руками. Хорошо, ткнулась не в камушек и не коровью лепёшку, а всего в клумбу. Поднялась, отряхнулась... Вытерла лицо платком. Во двор посыпались обитатели фермы.
- На щеке забыла... - озёрная смеётся.
- Спасибо. Нельзя сидхе замарашкой в бой идти...
- Только размазала.
- А так?
- А у тебя зеркальца нет?
- Пока нет. В городе заказала.
- Возьми моё. За факелом сбегать? А тебе этот рыцарь правда настолько нравится?
- Я его убью... И не надо света, я и так хорошо всё вижу...
- Правда убьёшь? - лукавый взгляд.
- Ещё слово - и тебя убью... Анна, гони.
А перевалиться через бортик - не успела. Возникло новое препятствие - девочка. В руках кукла. Очень грубая: полено из неошкуренной ольхи, замотанное в разноцветные тряпочки.
- Не уезжай.
- Почему?
- Праздник. Твой. А обычно у нас вместо тебя кукла сидит. Взрослые говорят, если есть кукла, то и ты есть. Как бы. Я не понимаю.
- А, это я? Не скажу, что похожа. Наряди её в белое. Хочешь страшный секрет? Я и без куклы есть. Без всяких как бы. И на празднике буду. И вот что - если я не вернусь, продолжай наряжать деревянную куклу. Каждый год. И я буду.
- А рыцари говорят, громить разбойников очень легко и совсем не страшно.
- Они рыцари. Им не положено бояться. И мне тоже. И - дай ухо, пошепчу, - сидха перешла на шёпот, - А всё равно страшно-то. Аж жуть. Говорю, потому что никто тебе не поверит. А для других - для других я уже кто-то. Богиня, учитель, царица, ангел, сидха... Им нельзя бояться. А я пока для тебя - ольховое полено, которое нужно наряжать. А куску дерева не стыдно немножко трусить.
Ведьма - не сидха. Но слух у Анны хороший. Расслышала. Поняла - всё не смешно, всё плохо. Если сама Немайн немного боится. Если симпатичного ей рыцаря, вполне готового под каблук, в лобик чмокнула, оттолкнула. А сама не то, что сохнет - мокнет... Значит, есть шанс умереть. Всем. Даже ей. С кем же это воевать придётся? Как бы не с Гвином. И про ворон забыла рассказать...
От бездорожья не спасают и рессоры. Особенно на галопе.
- На Лжедмитрия совсем не похожа, - произнесла Немайн, разглядывая своё начисто протёртое отражение, - и даже на Марину Мнишек... Ну за что мне такое?
По бортам колесницы скачут норманны. Этим на приказы сэра Эктора наплевать. Старый феодальный принцип: вассал моего вассала. Богиня идёт в бой отдельно от остальных? Отлично! Больше чести!
Сэр Кэррадок мчался в общем строю - да полно, можно ли назвать толпу строем? Первые секунды, когда пьянила ярость погони, когда не выветрился из памяти и крови мятный запах рук богини - был беспечен как все соратники, успел даже отвесить шутку-другую про разбойников, которые уж точно не ожидают, что на них навалится почти четверть королевской армии... То, что красные куртки оказались людьми, Кэррадока не разочаровало в Немайн. Напротив, это означало, что её заступничество помогает и от злых людей. О чём он тоже поспешил всем сообщить. Потом же посвежевший к ночи ветер вымел восторг. Кэррадок начинал понимать, что только что натворил. До этого вечера он мог надеяться. Теперь надежды не было. Немайн ещё утром вела себя как закадычный друг и свой парень в юбке. Он этого не только позволил себе не заметить. Обнаглел. Принял воинское братство за знак женского внимания. И устроил игру, как с деревенской девчонкой! И сидха, само собой, чётко показала ему место. Как заигравшемуся псу. А виноват, конечно, сам. Даже простая дочка хозяина заезжего дома имеет право на то, чтобы любая её мелкая просьба не воспринималась как испытание жениха. А уж показать озёрную - не служба, службишка.