И дочь храпела с ней «pour compagnie».
370 Студентов сон нарушили они,
И Алан, в бок толкнув свирепо Джона,
Сказал ему: «Не слышишь ты трезвона?
Давно звонят они втроем к вечерне.
Чтоб им погрязнуть всем в греховной скверне!
375 Геенны пламя пусть их всех пожрет!
Не спать теперь всю ночь мне напролет.
Переварить не может он добычи.
Клянусь, он горе на себя накличет.
Разодолжу я Симкина-милягу
380 И к дочери его сейчас прилягу.
И почему бы нет? Ведь есть закон,
Что если кто обидой ущемлен,
Искать обиде может возмещенья.
Украл муку, в том нет для нас сомненья,
385 И целый день украл, старик отвратный,
Зерно и время сгибли безвозвратно.
Теперь он ночью не дает нам спать, —
Ну можно ли его не наказать?
Он сам учил, как олухов дурачить.
390 Так я и сделаю, а не иначе».
А Джон ему: «Смотри, будь осторожней
И не сложи башки пустопорожней.
Ведь если только мельника разбудишь,
Злодеем Симкиным зарезан будешь».
395 Присвистнул Алан: слышал, мол, и знаю.
И откатился к дальнему он краю,
Где на спине дочь мельника спала,
И овладел ей так, что не смогла
Она ни вскрикнуть, ни позвать подмогу.
400 Так Алан Джону указал дорогу.
А тот с минуту пролежал спокойно,
К возне прислушиваясь непристойной.
Но вот лежать ему не стало сил
И про себя он горько возопил:
405 «Опередил меня, наглец негодный.
За огорчения и за невзгоды
Получит он с полтины четвертак,
Мне ж ничего. Лежи тут как дурак!
Он утешает Мельникову дочку,
410 Уже он снял, должно быть, и сорочку,
А я один здесь, словно куль мякины,
И некому утешить дурачину.
Да то ли будет! Завтра изведут
Товарищи, разиней назовут;
415 И Алан первый станет издеваться:
Нет счастья трусу. Надо отыграться».
И, ухватясь за ножку колыбели,
Он потянул дитя к своей постели.
От рези мельничиха пробудилась,
420 Прошла во двор и вскоре воротилась.
Постельки сына не найдя на месте,
Зашарила во тьме, куда же лезть ей.
«Уж не студента ль здесь стоит кровать?
Да сохранит меня Святая Мать.
425 Вот было б скверно! — шепчет, ковыляя.
— Да где ж он? Фу-ты, темнота какая».
Вот колыбель она с трудом нашла,
Дитя укутала, в постель легла
И только что заснуть уже хотела —
430 Был Джон на ней и принялся за дело.
Давно уж мельник так не ублажал
Свою жену, как ловкий сей нахал.
И так резвилися без лишних слов
Студенты вплоть до третьих петухов.
435 Ослаб наш Алан только на рассвете,
Когда восток уж становился светел.
«Прощай, мой друг, — девице он сказал,
Тебя бы я без счету целовал,
Но скоро день, нам надобно расстаться,
440 Позволь твоим любимым называться».
«Прощай, мой милый. Приходи опять.
Найдешь у двери то, что своровать
Велел отец мне: хлеба каравай, —
Его спекли вчера мы, так и знай,
445 Из той муки, что утром вы мололи.
Иди, любимый. Будь Господня воля».
И, чувствуя, что ей сдавило грудь,
Шмыгнула носом, чтобы не всплакнуть.
Поднялся Алан и пошел искать
450 Впотьмах покинутую им кровать.
На колыбель он по пути наткнулся
И про себя в досаде чертыхнулся.
«Ну, счастливо отделался испугом.
А голова пошла, как видно, кругом.
455 Должно быть, ночью я переборщил.
Я к мельнику чуть-чуть не угодил».
Пошел он дальше; бес его попутал,
И мельника он с Джоном перепутал.
Он, наклонясь, тряхнул его легонько
460 И на ухо шепнул ему тихонько:
«Проснись! Вставай, дубина! Поросенок!
Да не визжи, не хрюкай ты спросонок.
Пока ты тут храпел, болван, и дрых,
Я поработал знатно за двоих,
465 И мельника проклятого ославил,
А дочку дурня трижды позабавил».
Проснулся мельник, и как услыхал он,
Что говорит и хвастает чем Алан,
Он разъярился, как стоялый бык,
470 И поднял вой отчаянный и крик:
«А, чтоб тебе ни выдоха, ни вдоха.
Ах, чертов сын, развратник и пройдоха.
И что за наглость этакая в хаме!
Заплатишь ты своими потрохами.
475 Да знаешь ли, чернильная ты муть,
На чью ты кровь решился посягнуть?»
И, чтобы отомстить скорей злодею,
Он Алану вцепился прямо в шею
И кулаком ему расквасил нос,
480 А тот ему в ответ скулу разнес,
И сок кровавый из него закапал.
И покатилися с кровати на пол,