– Где моя пальмовая ветвь? – проговорил Сергий с отвращением, и Эдик торжественно протянул ему перистый лист финиковой пальмы.
Лобанов поднял его повыше, чтобы всем было видно, и буколов, выглядывавших из своих нор, стало побольше. Эти отверженные выползали на солнышко, одетые порой даже не в тряпье, а обматывая чресла ремешками с пучками трав или прихватывая поясками передники-плетенки. Буколы не выглядели особо грязными, а нестриженные волосы они укладывали в прически с помощью воды – мочили шевелюры и приглаживали. Или стягивая волосы пучком на затылке, как Искандер.
– Уахенеб, – тихо позвал Сергий, – давай ты! Я в египетском ни бэ, ни мэ!
Фиванец кивнул и провозгласил:
– Мы пришли с миром! И вовсе не надо было встречать нас копьями! – он обернулся к Сергию и сказал по-латыни: – Давай, говори, а я переведу.
Роксолан кивнул и громко сказал:
– Никого из вас наши мечи не тронут! Мы пришли, чтобы забрать только одну жизнь – жизнь Зухоса, врага народа римского, египетского, эллинского, иудейского!
Толпу буколов, сгрудившихся на берегу, растолкал коренастый мужик в относительно целой тунике. Он подбоченился и сказал:
– А мы не те, не другие и не третьи! Мы сами по себе!
– Зухос нам помогал! – провопила худая, оборванная женщина с плоской грудью.
– Все, кто к нам приходили раньше, – подхватил длинный и тощий старик, – все приходили с оружием! Один только Зухос явился с мешками муки!
– Я в первый раз хлебца попробовал! – прошамкал другой старпер, обвисший на клюке.
– Что он вам плохого сделал?! – заголосила растрепанная девица с легким намеком на бюст.
– Я скажу! – гаркнул Сергий. – Зухос убил главного жреца в храме Амона, что в Мемфисе! Зухос убил ни в чем не повинную девушку в Уасете! Зухос угнал и разграбил священную барку Амона!
Первые два обвинения буколы выслушали в мрачном молчании, но известие об угоне «Усерхат-Амон» было встречено взрывом негодования.
– Ложь! – проблеял беззубый старпер.
– Врете вы все! – вопила девица с нулевым размером.
Толпа лишь вторила им.
– То, что я сказал, – правда! – грянул Лобанов. – Зухос обворовал барку Амона, а на снятое золото купил оружие, чтобы всучить его вам, дуракам, и послать умирать, добывая для этого убийцы-добряка власть и славу!
– Ло-ожь!
– Нет, это правда! – воскликнула Неферит. – Привет, Аменет! Привет, Тени и Эсе! Вы все знаете меня, и помните – я никогда вас не обманывала! Я лечила ваших детей, я кормила старую Аснат, когда у нее не осталось родичей! И я свидетельствую – все, что сказал этот человек, – она указала на Лобанова, – правда!
Буколы взревели. На глазах происходил раскол – приверженцы Зухоса упрямо качали головами и отворачивались от неприятного, прочие, уверовавшие в правоту Сергия, горячились и махали руками.
Коренастый поднял руку, утишая толпу.
– Чего ты хочешь от нас? – спросил он Лобанова.
– Ничего! – отрезал Сергий. – Просто не мешайте и не устраивайте пакостей! Больше от вас ничего не требуется! А если кто надумает помочь, то мы заплатим, не обидим!
Толпа, насладившись зрелищем, начала расползаться…
– И что теперь? – осведомился Эдик, когда контуберний сбился в кучу.
– Теперь? – механически переспросил Сергий. – Теперь будем ждать помощничков! Одним нам не управиться…
– Ты уверен, что на твою наживку клюнут? – поинтересовался Искандер.
– Клюнут, – проворчал Лобанов, – куда денутся… Тут нищета страшная, а Йосеф мне вон что оставил… – Он с усилием поднял кожаный мешочек, туго набитый серебряными денариями. – Я сначала поотнекивался, конечно, а он и говорит: «Буколов, говорит, сталью не одолеешь, а серебром – запросто!» Я и взял… Так, ну ладно… – Сергиев тон стал деловитым. – Располагаемся!
Добровольцы повытаскивали все сехери на берег, огородив ими на манер частокола участок, заросший тростником. Сам тростник вырубили под самый корешок и сплели из него циновки. Часам к девяти циновки постелили на жерди, подпертые кривыми столбами, и получились навесы. Под одним дымили очаги и булькало варево в котлах, под другим отдыхали свободные от дежурства – чистили оружие, точили мечи, починяли щиты. А под третьим Неферит и девушки Кадешим устроили госпиталь, причем лечили всех – и своих, и буколов. Под конец добровольцы напряглись и соорудили наблюдательную вышку – кривоватую и косоватую, но зато с ней было далеко видать. Те из буколов, что посмелее были, даже в очередь выстраивались, чтобы слазить на вышку и впервые глянуть на свою вотчину под новым углом зрения – сверху. Патрули добровольцев бродили вокруг «столицы», по межам вкруг полей, отыскивали тайные тропки и вообще – знакомились с местностью.
Так, в хлопотах и заботах, прошел день. Стемнело разом, будто солнце задули, как лампу. Ярко разгорелись костры, высвечивая провисшие плетеные потолки и лица сидевших воинов. Сергий, сказав: «А ну его все к Орку!», бросил изображать из себя коменданта крепости, и подсел к костру. Подошла Неферит, присела рядом.
– Все знал, пока до Буколии добирались, – пробурчал Роксолан, – все понимал… А теперь что? Сидеть и ждать? А почему здесь? Почему не устроить засаду там, где нет скопления буколов?
– Не получится, – вздохнула Неферит, и погладила свои руки, – слишком много дорог. Ты можешь засесть, перекрыв одну протоку, а Зухос проплывет по соседней, в двух локтях от тебя, и вы даже не заметите друг друга. Здесь – конечный пункт. И он один. Буколы рассеяны по всем этим болотам и зарослям, их шалаши даже местные могут не обнаружить, а пришлому вовек не собрать «волопасов» – жизни не хватит, чтобы все обойти…
– Так у них тут как бы центр? – поинтересовался Сергий. – И правители есть?
– Буколами правят старейшины. Изредка они собираются на совет. Так было в месяце паопи, когда они выбрали Зухоса военным вождем, и мне пришлось бежать…
– Тогда они могут и предупредить Того-Кто-Велит… – задумался Сергий.
От «стены» из примкнутых сехери к костру подошел часовой Кратер, и сказал, почтительно обращаясь к Лобанову:
– Там… этот… букол. Хочет видеть самого главного…
– Давай его сюда! – оживился Сергий.
Кратер подвел к костру худого и жилистого молодчика в замызганной схенти и в куртке-безрукавке из коровьей шкуры.
– Слушаю тебя, – сказал Сергий.
Молодчик поклонился, и заговорил на корявой латыни:
– Про то, что… что заплатят… ну, если мы поможем… это как – правда?
Лобанов молча запустил руку в мешок, и показал буколу горсть серебряных монет.
– А что… – букол сглотнул всухую, не отрывая взгляда от динариев. – Что делать-то?
– А ничего! – усмехнулся Сергий. – Просто смотреть, слушать, а потом тайно докладывать, что видел и что слышал. О чем говорят буколы, как к нам относятся, что думают о Зухосе. Если старейшин подслушаешь – вдвое больше получишь. А главное – надо следить, когда появится Зухос. Я должен знать заранее, где он, откуда направляется, когда прибудет, сколько с ним людей, как вооружены. Понял?
– Понял, – кивнул букол. – Я согласен!
– Держи тогда, – и Сергий положил буколу на ладонь серебряную монету с профилем кого-то из императоров. Монета моментально исчезла, зажатая потными пальцами – даже четыре грамма серебра для букола были великим сокровищем.
– Как звать хоть? – спросил Сергий.
– Меня? – отвлекся букол от сладких грез. – Имтоур.