Зная о двойном превосходстве над русскими, Эски-Хуссейн 7 июня решил атаковать Лиманскую флотилию, ожидавшую турок в пяти верстах от Очакова. Флотилию возглавлял Мордвинов, а в подчинении на этот раз у него состояли два наемных иноземца. Гребной эскадрой командовал немецкий принц, французский капитан, недавно произведенный в контр-адмиралы, Карл Нассау-Зиген. Небольшую парусную эскадру, вместо заболевшего Алексиано, принял под свою команду американец, капитан генерал-майорского ранга, Поль Джонс. К чести обоих военачальников, в начавшемся сражении они проявили и высокое мастерство, и личное бесстрашие и отвагу.
Первыми открыли беспорядочный огонь с предельной дистанции турецкие суда. Подпустив противника на картечный выстрел, русские канониры ответным мощным огневым шквалом сразу охладили наступательный порыв эскадры Эски-Хуссейна. На каждый залп турок русские пушкари отвечали двумя, причем били прицельно, по корпусам кораблей турецкой эскадры. Заполыхали пожары на нескольких турецких судах. Незадолго до полудня одна за другой взорвались и взлетели на воздух объятые пламенем две галеры. Сказалась выучка канониров Лиманской флотилии, которых денно и нощно, четыре зимних месяца, обучал и упражнял капитан бригадирского ранга Федор Ушаков. Как ни метался Эски-Хуссейн вдоль линии турецких судов, призывая своих капитанов дать отпор гяурам, исполнить повеление султана, его возгласы пролетали мимо ушей подчиненных. Капитаны предпочли убраться под защиту крепостных пушек Очакова.
Спустя десять дней капудан-паша вновь задумал нанести удар и сокрушить-таки своих противников. Однако русские флагманы, заметив приготовления на турецкой эскадре, первыми атаковали неприятеля и одержали победу. Бой длился четыре часа, турки недосчитались двух 64-пушечных линейных кораблей и опять отступили к Очакову.
Убедившись в стойкости русских моряков, Эски-Хуссейн решил убраться из Лимана подобру-поздорову. И на этот раз капудан-паша не избежал потерь. На выходе из Лимана по турецкой эскадре открыли убийственный огонь батареи Суворова из Кинбурна, а галерная флотилия, вовремя подоспев, окружила неприятеля. Брандскугелями, зажигательными снарядами, было уничтожено пять линейных кораблей, два фрегата и другие суда. Турки потеряли в этом бою четыре тысячи убитыми и полторы тысячи пленными. Пленным оказался и 54-пушечный линейный корабль. Потери русских составляли всего 18 человек и 67 раненых.
«Капитан-паша, — доносил в реляции императрице о первой победе на море светлейший князь, — гребною флотилею разбит: шесть линейных кораблей сожжено, два отдались, будучи на мели… В плен взято людей с три тысячи, побито не меньше; наш урон мал. Генерал Суворов много вреда сделал неприятелю батареями».
* * *
Первый летний месяц на Черном море иногда изобилует неустойчивой погодой. Жаркие дни вдруг сменяются пасмурностью, небо заволакивают тучи, северный, довольно прохладный ветер разводит волну, налетают шквалы. Даже в Севастопольских бухтах белые барашки пенят небольшие, но крутые волны по нескольку дней кряду.
В такие-то дни на шканцах «Святого Павла» всегда можно было видеть младшего флагмана, капитана бригадирского ранга, командира линейного корабля, Федора Ушакова. Чуть сутуловатый, крупными шагами мерил он палубу от фок до грот-мачты. То и дело вскидывая голову, провожал хмурым взглядом несущиеся к югу тучи. «Нынче бы только и выходить эскадре в море, ветерок-то нашенский, галфинд. Ан нет. Войнович сызнова мельтешит, трусит, а времечко-то уплывает, глядишь, и турки где-нито напакостят», — сердито размышлял в такие минуты Ушаков. Казалось бы, все изготовлено на эскадре. Его корабль, месяц, как закончил все работы, да и другие суда вторую неделю привели себя в полный порядок. Он, Ушаков, в предстоящую кампанию определен командующим авангардней, ему подчинены два фрегата. Три недели назад он пригласил к себе на обед обоих капитанов. Командира фрегата «Берислав», капитана 2-го ранга Якова Саблина и командира такого же, 40-пушечного, фрегата «Стрела», капитан-лейтенанта Михаила Нелединского. Разговелись в субботу, выпили по чарке, пригубил и Ушаков, что происходило весьма редко. Беседовали в основном о службе, вспоминали прошлогодние скитания по штормовому морю. Полгода минуло, как в море не выходили, соскучились моряки. Ушаков, как обычно, был немногословен, хвалил выучку экипажей, канониров выделял особо. Командиры нет-нет да и поминали недобрым словом Войновича, засиделись в бухтах, ракушками обросли. Ушаков молчаливо соглашался, но резонно отмечал, что так или иначе схватки с турками не миновать, подводил разговор к главному.