Ушаков помолчал и добавил:
— Коли ты Николаев задел, так я тебе доложу, воруют там все почем зря, а Мордвинов будто и не видит.
Карцов знал, что его товарищ по Морскому корпусу никогда напраслину на людей не возводит. Спросил только по делу:
— Видал я на стапелях в Херсоне два корабля с палубой, которые подобны здешнему «Захарию». Какое о них мнение имеешь?
— Сия затея Мордвинова с Катасоновым, по моему разумению, лишняя трата денег. Все на аглицкий манер стараются. Токмо в море оные, мне думается, они неуклюжи будут.
Карцов расплылся в улыбке:
— И я о том же толковал в Николаеве. Одначе Катасонов и Мордвинов уперлись на своем. О сем обязан я донесть императору.
Из донесения Карцова Павлу I о результатах инспекторского смотра Черноморского флота и Севастопольского порта.
«В числе кораблей есть вновь построенные и не бывшие на море в кампании — № 1 и «Захарий и Елизавет», на которых шханцы с баком соединены палубой, чего на военных кораблях нигде еще не было, а таковые же и ныне строятся в Херсоне.
Введенная сия новость в архитектуру военного корабля, кажется, во всех его действиях неудобна, нежели может произойти от нее какая польза, ибо от нее во время боя и на верхнем деке, так как в нижнем, под палубою дым может простираться…» Немало других, более веских недостатков перечислял Карцов в своем донесении.
Азы кораблестроения новый император усвоил давно и всегда вникал в детали конструкций кораблей. Поэтому, внимательно прочитав донесение Карцова, здесь же дал указание Кушелеву:
— Наипервое, запроси немедля чертежи, по которым вновь сии корабли построены, ибо Карцов указует весьма множество неудобств. Ежели коллегия найдет нужным, более таких кораблей не строить. Другое, предпиши Ушакову в нынешнюю кампанию сии корабли проверить в плавании и мне рапортовать тотчас.
Закончив испытания, Ушаков не только подтвердил замечания Карцова, но и выявил при плавании под парусами и эволюциях в составе эскадры много других серьезных недостатков в конструкции новых кораблей.
Из Петербурга неожиданно поступил указ Павла I командующему корабельным флотом Ушакову, привести все корабли в готовность, так как «французы весьма заботят турков… учредить крейсерство около берегов наших… и будя бы достоверно узнано было о намерениях войти в Черное море французского с турецким флотом… быть готовым отразить нападение неприятеля».
Отправив часть фрегатов крейсировать от Одессы до южных берегов Крыма, Ушаков держал всю эскадру в готовности к плаванию до нового года. Уже в феврале адмирал Мордвинов и вице-адмирал Ушаков получили в одно и то же время рескрипты Павла I о подготовке флота на случай войны с Турцией. Ушаков без промедлений начал готовить эскадру к выходу в море и неоднократно требовал от Мордвинова пополнения эскадры офицерами, матросами, солдатами морской пехоты, присылки недостающего вооружения кораблей. В Николаеве отмалчивались, а из Петербурга каждые две-три недели Ушакову шли именные указы и рескрипты Павла I. Последний из них, в конце апреля, предписывал Ушакову и повелевал: «…Старайтесь наблюдать все движения, как со стороны Порты, так и французов, буде бы покусились они войти в Черное море, или наклонить Порту к каковому-либо покушению».
Как раз в эти дни в Севастополе появился Мордвинов со свитой чиновников. Здесь-то и выявилась мелочность его натуры. С осени затаил он желчное недоброжелательство к Ушакову, за его отзыв о новых кораблях. Теперь он вдруг затеял испытания «Захария» в бухте, в штилевую погоду на якоре. Результаты, конечно, были совсем иные, чем в маневрах-экзерци-циях в составе эскадры в море. Да и состав офицеров подобрал преднамеренно. Составили акт и отправили в Петербург. Ушаков отмалчивался, но про себя негодовал, видя явную предвзятость, если не сказать больше, мошенничество. Об этом он откровенничал, отойдя чуть в сторонку, к борту, с Семеном Пустошкиным.
— Ведаете, Семен Афанасьевич, Мордвинов затеял сии декорации в угоду своей милости, дабы перед государем оправдаться.
— Какие испытания, — согласился Пустошкин, — сие одна комедия. Без ходу, без парусов, без маневра рази выявишь прорехи?