Метакса еще перечислял остальные пункты, а греки уже оживленно перешептывались друг с другом, вслушиваясь в последние строки послания.
— Дано за подписанием моим и печатью на корабле «Святой Павел» по старому штилю октября третьего дня тысяча семьсот девяносто осьмого года.
Дрожащими руками принял старейшина обращение русского адмирала, кинулся перед ним на колени, полез целовать руки.
— Полно, полно. — Ушаков жестом приказал поднять всех. — Передайте, только чур, помочь нам войну противу французов до скончания довести.
Взволнованные люди согласно закивали головами, продолжая кланяться.
Десять дней спустя эскадра начала осаду крепости на острове Занте. Крепость расположилась на крутой скале, и корабельные орудия прямой наводкой до стен не доставали. Но удалось подавить батареи на подступах к крепости, высадить десант и ночью приступить к штурму. На рассвете над крепостными стенами взметнулся российский флаг. Трофеи достались примерно такие же, как и на Цериго. Но пленных пришлось переправить на корабли, настолько жители ожесточились против французов за их мародерство.
На другой день Федор Федорович съехал на берег, заполненный многими тысячами горожан. Колокольный звон, цветы и радостные крики встретили русских моряков. Ликующая толпа горожан, собравшаяся на главной площади, не расходилась до позднего вечера. Узнав о послании Ушакова, многие жители отказывались от самоуправления и просили принять их в российское подданство. Выяснилось, что еще до оккупации французов, которые нещадно грабили греков, остров много претерпел от засилья турок. Теперь греки опасались, что с уходом русских войск на остров вернутся не менее жестокие, чем французы, турецкие янычары.
Большого труда стоило Ушакову успокоить горожан. Он торжественно вручил депутатам документы командующего российской эскадры, подтверждающие право на самоуправление.
Еще до взятия крепости Занте Ушаков отрядил корабли капитана 2-го ранга Поскочина для освобождения Кефалонии, к острову Святой Мавры, направил отряд капитана 1-го ранга Сенявина.
Стоило лишь кораблям Поскочина подойти к острову, как французский гарнизон без сопротивления покинул береговые батареи и укрылся в крепости. Поско-чин с ходу высадил десант, штурмовал и вскоре взял крепость. На Кефалонии оказалось, что небольшая часть жителей примкнула к французам-якобинцам.
Теперь вооруженные горожане выискивали французов и их сообщников и пытались свести с ними счеты. Русским матросам пришлось утихомирить этих буйных граждан и внушить им, что никакого самосуда они не позволят. Поскочин для порядка выставил в городе пикеты, чтобы пресечь начавшиеся грабежи.
Спустя три дня на Кефалонию прибыл Ушаков. Жители с ликованием встретили русского адмирала. Поскочин доложил о пленном коменданте крепости, Ройе.
— Сего капитана чуть было не растерзали жители в крепости. Опоздай мои матросы на минуту-другую, и греки прикончили бы коменданта.
Комендант Ройе с признательностью отзывался о русских моряках, благодарил Ушакова:
— Ваше превосходительство, мы безмерно благодарны капитану Поскочину и вашим матросам. Если бы не их великодушие, мы бы неминуемо подверглись смерти.
Федор Федорович вскинул брови, улыбаясь краешком губ. «Так вот, каков он «якобинец», защитник безбожной республики».
— Вы, мсье, называете себя образованными людьми, но деяния ваши не таковы. — Ушаков кивнул на видневшийся внизу город. — Насилие и мародерство суть. Вы сами виновники ваших бед.
Комендант несколько смутился:
— Я вел себя как подобает исправному французскому офицеру.
— Ан нет, братец, — адмирал с усмешкой перебил француза, — так не воюет исправный офицер. Вы поздно взялись укреплять остров, не оказали нам достойного сопротивления, не выстрелили ни из одного орудия, не заклепали ни одной пушки.
Изумленный француз выпучил глаза… Вскоре пришло донесение от Сенявина. Крепость Святой Мавры укреплена добротно, со всех сторон ее окружает вода. Прибывший от Сенявина мичман доложил:
— Ваше превосходительство, французский генерал вступил в сношения с Али-пашой. Он, видимо, склоняется, дабы сдаться ему в плен и сдать паше остров. Али-паша за это сулит генералу немалые деньги.
Ушаков нахмурился. Этот Али-паша каждодневно напоминал о себе. Метакса был хорошо осведомлен об этом свирепом ставленнике султана Селима в Албании. Хитрый, ловкий, жестокий до зверства, он был незаменим в шайке разбойников своего отца, турецкого аги. После смерти отца, умертвив всех своих братьев и прочих наследников, он вскоре завоевал доверие султана успешными набегами на Фессалию, Македонию, Эпир. Немного погодя султан начал побаиваться своего вассала и даже не раз пытался избавиться от него, но безуспешно. Могущественный повелитель восточного побережья Адриатики процветал грабежами, держал в страхе балканские народы. Недавно он без повода напал на эпирский город Превезу, вырезал большую часть жителей и дочиста его ограбил. Для забавы вешал семьи, по четырнадцать человек на одном дереве. От Превезы Али-паша направился к городу Парга, на юге. Жители решили защищаться до последнего. На днях жители Парги прислали делегатов на остров Занте, к Ушакову. На борту «Святого Павла» больше часа умоляли пожилые и молодые греки и сербы русского адмирала принять их в российское подданство и защитить от зверств Али-паши.