— Уразумейте, достопочтенные, — Ушаков поглядывал то на Метаксу, то на депутатов, стоявших с обнаженными головами, — нисколько я не уполномочен приобретать России новые земли или принимать в подданство, — Ушаков с явным огорчением развел руками, — почему, к сожалению своему, просьбу вашу удовлетворить не могу.
Не дослушав до конца Метаксу, депутаты упали на колени. Потом вскочили и стали наперебой кричать. Побледневший Метакса, еле сдерживая слезы, переводил.
— Они говорят, что если русский адмирал откажет им в покровительстве, то они перережут своих жен и детей и пойдут с кинжалами на Али-пашу. — Егор глотал слезы. — Пусть истребится весь род наш, говорят они.
Ушаков в волнении ходил по каюте, поглядывая на своих угрюмо молчавших офицеров. Остановился, вздохнул, махнул рукой:
— Передай, пусть едут домой и поднимают над Паргой российский флаг. Семь бед — один ответ.
Депутаты со слезами радости кинулись к Ушакову целовать руки, тот едва отбился.
Исстари русским людям присущи человеколюбие и участие в судьбе угнетенных народов. Облеченный властью Ушаков, движимый чувством сострадания, не имея прав и не обладая полномочиями, без ведома императора брал под защиту страдающих иноземцев, взваливал на себя тяжкую ношу.
А в эти самые дни контр-адмирал Нельсон сокрушался, что англичан опередил русский флагман. «Все эти острова давно должны были быть нашими, — печалился он в письме своему собрату, посланнику Спенсеру Смиту. — Капитан Троубридж был готов совсем к отплытию, когда я с огорчением услышал, что русские уже там».
От Кефалонии эскадра направилась к острову Святая Мавра, последнему оплоту французов перед Корфу.
На рейде Ушакова приветствовал отряд кораблей Сенявина, который сразу же доложил флагману:
— Крепость мы обложили со всех сторон, но комендант Миолет упорствует, на что-то надеется. С Али-пашой мы его связь прервали.
Ушаков направил Миолету предложения о капитуляции, и, не дожидаясь ответа, корабли открыли ураганный огонь по крепости. Тут и там заполыхали огни пожаров, французы поняли, что сопротивление бесполезно, и еще засветло выкинули белый флаг. Из крепости вышли два офицера и вручили Ушакову ответ. Французы соглашались на переговоры о капитуляции. «…Мы полагаем на вашу гуманность и добросовестность и заранее уверены, что никогда не нарушите законов войны».
Читая письмо, Ушаков возмущался: «Когда якшались с Али-пашой, о законах небось не вспоминали. Ну, да Бог с ними».
Спустя три дня полковник Миолет вывел из крепости гарнизон, сдал два знамени, флаг, шестьдесят пушек, восемьсот ружей, сотни пудов пороха. Покидая Мавру, Ушаков оставил жителям рекомендации по самоуправлению, подобные розданным на предыдущих островах. Путь на Корфу был открыт.
Отправляя два месяца назад отряд под командой капитана 1-го ранга Селивачева к Корфу, флагман в приказе ставил главную задачу — «…всякую коммуникацию со оным островом французов пресечь». Селивачев приступил к блокаде и вскоре захватил в плен французскую 18-пушечную шебеку. В конце ноября на рейде Корфу стала на якоря русско-турецкая эскадра, началась подготовка к штурму.
Более пяти веков этот остров принадлежал Венецианской республике. Богатые купцы соорудили здесь солидную цитадель. Остров запирал вход в Адриатику. После захвата острова французы возвели новые мощные укрепления, земляные валы, водные преграды, каменные бастионы. Новая крепость состояла из трех отдельных фортов, соединенных подземными переходами. Крепостные сооружения прикрывали 600 орудий, защищали 3000 человек гарнизона, припасов хватало на полгода. В бухте, под крепостными стенами, стояли два линейных корабля, фрегат, десяток других судов. Подходы к острову со стороны моря прикрывали острова Лизаретто и Видо. На Видо крепостные сооружения не уступали корфинским.