«То-то тебя до сих пор влекут амурные страсти, — подумал Чернышев, — но надо же поразвлечь государыню».
— История Елизаветы Чедлей мне знакома досконально, хотя мне оная нисколько не симпатична.
Екатерина, не переставая улыбаться, взяла с ломберного столика вязанье. Не любила попусту сидеть без дела.
— Сделай милость, Иван Григорьевич, поведай, что знаешь, кроме тебя меня некому потешить сими известиями.
— В молодости сия девица, дочь полковника, состояла фрейлиною принцессы Валлийской. Весьма красивой и привлекательной наружности, флиртовала, ею увлекся герцог Гамильтон, якобы обещал жениться, но естественно сие не случилось.
Императрица, не прерывая занятия, то и дело вскидывала глаза на графа. Продолжая рассказ, зная характер императрицы, граф излагал события без деталей, по подробно, то, что он почерпнул из публикаций, дотошных до сенсаций, английских газет.
Очередной жертвой Елизаветы Чедлей оказался капитан Гарвей, младший брат графа Бристольского. Чары Елизаветы настолько завлекли, что он предложил ей свою руку и сердце. Родственники капитана категорически возражали, и капитан обвенчался с Чедлей тайным образом. Как часто бывает, вскоре выявилась противоположность характеров. Они часто ссорились, и жена укатила в путешествие по Европе. Всюду за молодой, красивой женщиной волочились мужчины. Даже король Фридрих II был очарован ею настолько, что впоследствии несколько лет переписывался с ней. Возвратившись в Англию, жена Гарвея продолжала увлекать мужчин, и вскоре ее прелести обольстили престарелого герцога Кингстона. Он сделал ей предложение. Герцог был несметно богат, но так как капитан Гарвей развода не давал, жена решилась на обман.
Вместе с приятельницей она наведалась в церковь, где венчалась с Гарвеем. Она попросила у нового, молодого пастора книгу регистрации, а ее подруга начала занимать пастора пустой болтовней. В это время Чедлей выдрала из книги лист с записью о регистрации ее брака с Гарвеем, и была такова… Вскоре герцог скончался, а Гарвей сделался графом Бристольским.
— Герцог завещал свое богатство супруге, — заканчивал свой рассказ Чернышев, — а родственники герцога судились с ней, но суд признал законное право дюкесы. Насколько мне известно, оная нынче слывет богатейшей женщиной в Англии.
При последних словах граф приподнялся, а Екатерина, протянув ему руку для поцелуя, отложила в сторону вязанье.
— Ну и потешил ты меня, Иван Григорьевич, развеял скуку.
Вставая, императрица, стараясь незаметно потянуться, спрятала улыбку.
— Не позабудь уведомить Никиту Ивановича о затеваемом вояже.
* * *
Обычно кто-нибудь из офицеров, проживавших в казарме Петербургской Корабельной команды, приносил в комнату свежие «Санкт-Петербургские Ведомости». Там тоже судачили о похождениях английской дюкесы.
— Аи да проныра!
— Водила за нос мужское сословие!
— В России подобную красотку быстро раскусили бы!
— Не скажи, и у нас простофилей меж нашего брата вдоволь!
Старшие возрастом и более рассудительные высказывались по-иному:
— Нашенские девицы к таким непристойностям не приучены!
Ушаков поначалу в споры не вступал, отмалчивался, но потом ответил.
Сослуживцы подшучивали, зная непростой характер своего товарища.
— От бабы обществу вред один. От них все беды, а то и зло. Касаемо дюкесы, в Библии сказано, сладострастная заживо умерла.
Офицеры смеялись:
— Не будь баб, и ты бы на свет не появился.
Ушаков не смутился:
— Сие иная стать. На то воля Божия…
— Погоди, тебя припрет, петухом закукарекаешь…
Все пересуды забывались на следующий день. Весеннее солнышко припекало все сильней. Капитан 2-го ранга Козлянинов подгонял командиров фрегатов, отправляющихся в поход.
— Орудья поживей со станков снимайте. В интрюм прячьте, замест балласта. Станки разбирайте. Пушки по три штуки на борт оставьте. Трюма чистите, драйте с песком. Товар принимать по описи.
С Ушаковым и Ржевским разговоо у Козлянинова был отдельный.
— Фрегаты вас в Ливорно дожидаются. Команды заменять будете полностью, всех служителей, матросов. Посему надлежит в Корабельной команде отобрать полный штат. Известно, здесь самые худые матросы. Отменных на эскадру в Кронштадт давно забрали.