Но и здесь посреди рекрутов отыскать надобно, кто поздоровей. Путь долгий, успеете вышколить.
Козлянинов ткнул пальцем в Ушакова:
— Ты, Федор Федорович, пойдешь со мной, на «Северном Орле». А ты, — он перевел взгляд на Ржевского, — на «Павле», у Скуратова. Экипажи свои настропалите. Служителям вахту нести исправно, для выучки. Адмиралтейств-коллегия предписала вояж сей пользовать для практики офицеров. Баклуши не бить. Море Средиземное познать наиполно. Глядишь, выпадет вновь с кем схватиться. Мы-то к Чесме добирались ощупью.
15 июня 1776 года отряд Козлянинова снялся с якорей и покинул Кронштадтский рейд. Следующее рандеву было назначено на первой стоянке в Копенгагене.
* * *
После замирения Порта не спешила очистить Крым от своих янычар. Под видом всякого торгового люда оставляла их в татарских селениях, надеясь там удержаться надолго.
Русский посол в Константинополе, князь Николай Репнин, каждую неделю навещал рейс-эфенди, настоятельно требовал «немедленно и без изъятия выехать из всей Крымской области всем оставшимся там турецким военным людям». Репнин не хотел оставлять эту обузу своему преемнику. Канцлер, Никита Иванович Панин, тоже не оставлял посла в покое. «По приближающемуся Вашему скорому из Царьграда, — сообщал он, — обратному в отечество отъезду мы за нужно признали, что по постановлению 5-го артикула последнего вечно мирного трактата министр наш второго ранга, при Вас еще при Порте Оттоманской себя аккредитовав, прямо в дела вступить мог, к чему мы назначили бывшего доныне в Швеции резидентом нашего статского советника Александра Стахиева, в характере чрезвычайного посланника и полномочного министра. Который для наибольшего в пути поспешания в переезд свой чрез турецкие владения сказывать будет принадлежащим к Вашему посольству».
Стахиев появился в турецкой столице в те дни, когда из далекого Петербурга прибыл кабинет-курьер. События такого рода случались нечасто. И тогда размеренная прежде жизнь посольства нарушалась. Все его обитатели, от посла до последнего служащего, задерживались на службе дольше обычного. В довольно жаркий августовский день, в Буюкдере, престижном пригороде турецкой столицы, где располагался загородный посольский дом, царило необычное оживление. Срочно снимали копии с отправляемых в коллегию документов, шифровали секретные депеши, наводили различные справки. Посланник Александр Стахиев долго совещался с советником, греком-фанариотом, Александром Пинием. Пиний лучше всех в посольстве знал обстановку в Константинополе. Выходец из Фана-ры, квартала, где располагался греческий патриарх, Пиний три десятка лет верно служил интересам России. Вместе с ним Стахиев обсуждал, как лучше исполнить только что полученный из Петербурга высочайший рескрипт, который гласил: «Для учинения на деле начала и опыта беспосредственной торговли вИталию и турецкие области, признали мы за нужно отправить туда несколько судов с товарами, из коих четыре уже пошли в путь оный из Кронштадта, а два приказано от нас снарядить и нагрузить в Ливорне из оставшихся там судов нашего флота. В числе сих фрегатов пять снаряжены в образе и виде прямо купеческих судов, а шестой оставлен один в настоящей своей военной форме для прикрытия оных на походе от африканских морских разбойников».
— Для успешного исполнения надобно отрядить под видом консула служителя нашего, — посоветовал Пиний. — А самое подходящее послать драгомана нашего, Лошкарева Сергея Лазаревича, к Дарданеллам. Там он встретит сии суда и к нам сноситься будет.
Зачитав Лошкареву высочайший рескрипт, Стахиев объявил драгоману-переводчику, что он будет исполнять обязанности консула у входа в Дарданеллы.
Слушая Стахиева, Лошкарев в глубине души возмущался. «Сколь долго тяну здесь лямку драгомана, а всепо службе не удосуживаются повысить чином».
— Ваше превосходительство, дело сие вновь для меня и не столь простое…
— Да, весьма, но надобно постараться. Вы, Сергей Лазаревич, не раз бывали в Дарданеллах, насколько я успел узнать. Кроме вас, никто не справится.
— Быть может, и так, но турецкие начальники привыкли трактовать с людьми рангом повыше моего.
— Сергей Лазаревич, — понимающе произнес посланник, — вы же разумеете, что не в моей власти чины присваивать. Что я могу сделать, так это представить к очередному чину в коллегию. Но я вас вполне понимаю. Потому поедете к Дарданеллам в качестве вице-консула. Получите тысячу левков, на первые расходы, заведете книгу шнуровую для всех записей, в помощь возьмите нашего студента Ивана Равича для разных посылок. Надеюсь получить от вас доказательства вашей преданности и усердия. Поезжайте с Богом.