Может показаться, что на более глубоком уровне Кьеркегор-старший стремился подчинить ум сына и навязать ему собственное, ограниченное представление о мире. Властные отцы часто направляют детей на достигнутые (а в большинстве так и оставшиеся не достигнутыми) ими самими цели, но в данном случае дело обстояло иначе. Кьеркегор-старший ощущал себя гонимым, но у него уже не было никаких целей. Считая себя проклятым, он барахтался в трясине отчаяния и вот это отчаяние стремился, сознательно или нет, передать сыну. В одном из поздних дневников Кьеркегора-старшего есть запись о знакомом, который, понаблюдав однажды за его сыном, сказал: «Несчастный ребенок, ты живешь в безгласном отчаянии». Идет ли речь о действительно имевшем место эпизоде или запись лишь повторяет звучавший обычно рефрен?
Неудивительно, что в школе Сёрена считали немного странным. В старенькой, застегнутой на все пуговицы одежде, он и вел себя соответственно. Учителя называли его «маленьким старичком». Большими успехами в усвоении школьной программы мальчик не отличался, хотя по уровню интеллекта заметно превосходил одноклассников. Отец наставлял его не привлекать внимания к своему уму – третьего места в классе вполне достаточно. Сёрен послушно выполнял родительские инструкции. (Что, должно быть, давалось нелегко, ведь любой юный гений может легко прийти первым.)
Чем дальше, тем яснее становилось, что его внешность выглядит странной не только из-за старомодной одежды. У него была угловатая фигура, слабое, физически неразвитое тело и вдобавок заметная сутулость из-за заболевания позвоночника. Всегда державшийся особняком, Сёрен неизбежно становился мишенью для насмешек со стороны более шумных и активных школьников. Он быстро научился защищаться, используя в качестве оружия остроумие и сарказм. Со временем оборонительная стратегия сменилась агрессивно-наступательной, а колкие выпады провоцировали забияк и задир. Эта манера сохранилась, став одной из черт поведения, и проявляла себя на продолжении всей его жизни.
Подобно многим интровертам, Кьеркегору нравилось считать себя центром внимания. Он уже привык быть таковым для отца и, судя по напряженной внутренней жизни, был центром собственных интересов. Провоцирование других, даже если это вредило ему самому, подкрепляло иллюзию того, что он – звезда. Впоследствии комплекс мученика стал важной составляющей его психологического склада.
После школы Кьеркегор поступил в Копенгагенский университет на отделение теологии. Здесь он оказался на удивление нормальным студентом. Быстро добившись признания благодаря широкой эрудиции и язвительному остроумию, юноша стал заметной фигурой в студенческих кругах провинциального Копенгагена. В скором времени Кьеркегор обнаружил, что философия нравится ему куда больше теологии.
Он заинтересовался Гегелем, учение которого распространялось, как чума, по Германии и уже достигло масштабов эпидемии у народов, менее расположенных к философствованию. Серьезность и основательность Гегеля, его духовно ориентированный взгляд на мир нашли отзвук в душе юного датчанина. Согласно всеобъемлющей системе немецкого философа, мир развивается в соответствии с триадическим диалектическим процессом. Исходный тезис порождает антитезис, и оба затем соединяются в синтез (который далее рассматривается как тезис, и так далее). Классический пример выглядит так:
Тезис: Бытие.
Антитезис: Ничто.
Синтез: Становление.
Посредством этой диалектики все стремится к большему самоосмыслению и в конечном счете к Абсолютному Духу, который, познавая себя, вбирает все существующее. Этот всеобъемлющий Абсолютный Дух заключает в себя даже религию, которая рассматривается как ранняя стадия конечной философии (то есть, разумеется, гегелевской). Привлекательность такой философии для интроверта понятна и объяснима – не последнюю роль играли Эдипов комплекс, религиозный и нарциссический аспекты.
Однако, как ни восхищался Кьеркегор Гегелем, его отношение к немецкому мыслителю с самого начала было диалектическим. Любовь уживалась с ненавистью, и в конце концов его собственная антигегелевская философия смешалась с гегелевскими концепциями, став до некоторой степени кьеркегоровской версией диалектики. Что важнее, Кьеркегор изначально с сомнением относился к Абсолютному Духу и его самопознанию. Он считал, что самопознания должно достигать на субъективном уровне. Для индивидуума субъективное важнее какого-то Абсолютного Духа. Область субъективного – предмет нашей главной заботы. Некоторые находчивые исследователи обнаружили во всем этом подсознательное эхо отношения Кьеркегора к отцу. И верно, в скором времени субъективный элемент обнаружится в противостоянии Абсолютному Духу (отцу).