– Щипчиками. Они лежали тут же на подносике.
– И ты взял щипчиками?
– Нет, щипчиками я не взял.
– А вот я бы щипчиками взяла, – сказала Валентина, доселе внимательно слушавшая.
– Я бы – тоже, – признался я. – Страсть люблю брать щипчиками отпечатки душ.
– Потому что вы оба прагматики, а я – романтик. Каждый прагматик рано или поздно становится иезуитом, и ему позарез нужны щипчики.
– Обидеть норовишь? – уточнил я.
– Норовю! – с вызовом ответил Коля. – То есть, норовлю. Циников – не терплю!
– Тогда так: каждый романтик со временем становится помешанным, и начинает верить в горшочки.
– А-а.., – Коля махнул рукой. – Что с вами говорить! Законченные прагматики.
Он погрустнел, оцепенел и уставился в одну точку. Валентина посмотрела на меня с укоризной. Я потупился. И чтобы сгладить неловкость, сказал:
– Хорошо. Я больше не буду хотеть щипчиками. Я был неправ – признаю это. И, как следствие, неверно сформулировал свою мысль. Я всего лишь хотел выяснить технологию. Правда, Валентина? Я ведь хороший?
– Ты – негодник, – сказала Валентина. – Я тебя в угол поставлю. Только и слышно: получишь по шее, получишь по шее… Коленька, не дуйся. Ну, хочешь, я тебя поцелую?
Коля шмыгнул носом. Но потом оживился и подставил щеку. Щека у него была не очень бритая. Примерно трехдневной давности.
– Это будет бытовой поцелуй, или сексуальный? – осведомился я.
– Конечно же сексуальный! – произнесла Валентина томным голосом.
– Это будет чистый поцелуй! – возгласил Коля. – Так бабочка невинно целует цветок, напоенный утренней росой, и…
– И уносит пыльцу. А точнее говоря, приносит. Ладно, черт с вами, но только один. Я прослежу!
Валентина ткнулась носом в Колин подбородок, и нежно потерлась щекой о его щеку.
– А это уже шашни! – объявил я. – Охмуреж! Наглый и неприкрытый.
– Я удовлетворен полностью, – заявил Коля. – Готов ответить на любые ваши вопросы.
– Глеб хотел спросить, как именно отпечатываются души на этих камешках? Верно?
– Да, – подтвердил я. – Нет, Коля, в самом деле. Я понимаю, что антураж тебя впечатлил. Камешки, горшочки… Не спорю – все очень мило. Но нужно быть весьма своеобразной личностью и тонкой натурой, чтобы поверить во все это без должных пояснений технологии процесса снятия отпечатков души. Таковые были предъявлены?
– Ну… – Коля испытующе на меня посмотрел. – Хрен с тобой – расскажу. Только меня предупредили, что всем подряд об этом рассказывать не следует.
– Но я-то не все подряд. Я твой единоутробный брат!
– Кровное родство тут не при чем. Здесь важна духовная общность. А ее нет. Вот тебя, например, интересует технология… Валечка, родная, плесни еще кофейку, – Коля поболтал ложкой в пустой чашке, – Меня же заинтересовал совсем другой вопрос.
– Меня и другие вопросы тоже интересуют.
– Ага… Уже лучше!.. Мой вопрос был таким. Ясно, что Земля наполнена душами под завязку. А с учетом растений, животных и насекомых, не говоря уж о вирусах и бактериях, их еще больше. То есть, совершенно дикое и неописуемое количество. И ясно, что на всех ни горшочков, ни камешков не напасешься. О том, что каждая душа воплотилась ни один раз, можно даже не упоминать. Спрашивается, кто достоин помещения в горшочек, а кто – нет?
– Пожалуй, – согласился я. – Это принципиальный вопрос. И каков же ответ?
– Было сказано, что помещения в горшочек удостаиваются отпечатки душ избранных.
– Кто же они, эти счастливчики? Гении, титаны духа, лучшие умы?
– На этот вопрос ответа я, увы не получил. – Коля вздохнул. – Так бы я постарался и, быть может, тоже сыграл бы в горшочек. Но увы… Мне было сказано, что в горшочках самые достойные, ибо они отмечены печатью Будды. Что до технологии – она проста. В момент, когда душа кандидата готовится покинуть бренное тело, к нему является специальный человек. У человека есть горшочек, а в горшочке – камешек. Имеется особое приспособление – ящичек. Камешек изымается щипчиками и вкладывается в специальное отверстие в ящичке. А сам ящичек закрепляется на лбу кандидата специальными присосочками. Все это, разумеется, с его согласия. Некоторые отказываются, и тогда человек приходит в другой раз. Кандидату дают выпить растворчик особого порошочка, отчего душа его приподымается, а сам он – засыпает. А когда просыпается, человек ящичек забирает, щипчиками вынимает камешек и помещает в горшочек. После чего удаляется восвояси. Все, как видишь, до чрезвычайности просто… Да, я забыл сказать: эти люди, которые приходят с горшочком и камешком – не простые люди. Где они обитают – не знает никто, но когда надо, их особым образом вызывают, и они приходят.
– Являются, – сказал я.
– Нет. – Коля посмотрел на меня внимательно. – Они именно приходят. А вот те, которые являются – есть и такие – они не люди. Они – другие. Их нужно гнать в шею особыми заклинаниями. Но без них тоже никак нельзя…
– Понятно, – я кивнул.
Коля посмотрел на меня очень внимательно.
– Ты об этом что-то знаешь?
– Нет, просто догадываюсь. Ясно же, кто является, и зачем.
– А! Нет. Это не то, – братец ухмыльнулся. – Есть у них еще одна процедура. Очень забавная. Как только накопятся ровно семь камешков из ящичков, необходимо вызвать того, кто является. Делают это специальные монахи, и как именно, мне не сказали. Да я и не особенно интересовался. Важно, что тот, кто явится, сообщает им о времени своего появления. К этому времени они готовятся, и когда оно наступает, совершается специальный ритуал. Я, кстати, при нем присутствовал.
– Тебя пригласили?
– Нет. Я сам напросился. Мне сказали, что его вызвали. Дай, думаю, взгляну. Они говорят – пожалуйста. Выглядело это примерно так. Принесли семь горшочков и подносик. Щипчиками вынули из горшочков камешки и сложили аккуратно на подносик. Подносик поставили на плоский камень посреди комнаты. Сами сели вокруг и начали что-то шептать. Шептали долго – мне даже ждать надоело. Солнце поднялось высоко, а в потолке дырочка. Лучик полз, полз, да и заполз на подносик. И попал на камешки. Сожгли пучечек травки – лучик стал виден. Потом в нем что-то мелькнуло, лучик стал на какое-то время фиолетовым, а потом опять желтым. А камешки – щелк, щелк, и полопались каждый на две половинки. Они вскочили, давай кричать на кого-то, и подвывать. Побегали, побегали, успокоились, принесли большой котел, а потом стали носить еще горшочки, и высыпать из них половинки камешков в этот котел. В каждом горшочке было штук сто половинок. Они их сыпали, пока не образовалась горка. Туда же высыпали с подносика и новые половинки. Помешали палкой, попели, разложили камешки по горшочкам и утащили обратно. Вот и все.
– Странный ритуал, – сказал я.
– Странный, – согласился Коля, и уставился в угол.
– А тот, который должен был явиться, – ты его видел?
– Наверное. Впрочем – не знаю. Он ведь не человек, так что ясности нет. Возможно, это дух, или явление. Что-то ведь происходило, и я на это смотрел.
– Понятно. А когда это было?
– Это было… Месяца четыре назад.
– А скажи, этот ритуал – тайный? То есть, тебе было оказано особое доверие?
– Не думаю. Мне кажется, любой желающий, при достаточной настойчивости, мог присутствовать. Как я понял, надо было задавать ПРАВИЛЬНЫЕ вопросы, и выразить свое желание достаточно определенно.
– Странно это все…
Это действительно показалось мне очень странным. Луч стал фиолетовым. С чего бы? Никакой дым ни от какой травки не может изменить цвет луча… Но самое странное было даже не в этом…
– Все, или что-то конкретно? – осведомился Коля.
– Конкретно – вот что. Все эти ящички, щипчики и подносики – элементы ритуала. Но ритуал-то этот не родился на ровном месте. Те, кто его придумали – они ведь что-то имели в виду. Да и сама процедура смешивания новых и старых половинок… Допустим, на камешках что-то действительно было записано. Камешки распались, половинки замешаны с тысячью других. Предположим, я хочу соединить вновь какие-то две половинки. Сначала я найду одну – нужную, а потом буду примерять к ней все прочие, пока не найду подходящую. Это – долго, скажем, неделя, но принципиально возможно за разумное время. Допустим теперь, что нужно все половинки разбить на пары. Тогда следует продолжить процесс. Это обойдется дороже, но время конечно. Но допустим, ты не знаешь, подходит ли данная половинка к другой. И почему-нибудь необходимо все их разобрать на пары. Когда будет сделано правильное разбиение, что-то, скажем, произойдет очень хорошее, или наоборот. Так вот, если нужно перепробовать все мыслимые разбиения – безнадежно. Вечность!