Архиепископ
Мой государь, по правде, речь такая
Смирить могла бы ярый дух истца.
Наветов злых на честь его супруги
Мы здесь не слышали. Граф опроверг
Все, что наговорил он Марианне
В беседе тайной! Странного немало
Бывает в мире. Надо ли карать
За то, что ум его на миг смутился?
Знай, Теобальд, он час тому назад
Мне поручился, что девицу Кетхен
Отдаст тебе, как только ты придешь
За нею в Штраль. Утешься же, старик,
Прими ее и дело кончи миром.
Теобальд
Проклятый лицемер, ты отрицаешь,
Что все в тебе, от головы до пят,
Полно безумной веры в то, что Кетхен
Побочный отпрыск цесарского ложа?
Ты день ее рожденья не смотрел
В церковных книгах? И не вычислял
Ее зачатья час? Не проявил
Сметливости постыдной доискаться,
Что был — прошло с тех пор шестнадцать весен —
Проездом в Гейльброне наш государь?
Какой-то бог, облобызавший ведьму,
Тебя, наглец, на горе нам родил.
Ты — в пышном блеске дух отцеубийства,
Колеблющий гранитные устои,
Что подпирают вечный храм природы,
Исчадье ада — пусть мой честный меч
Изобличит тебя, иль сам я буду
Его неверным взмахом поражен.
Граф фом Штраль
Пусть, ядом брызжущий гонитель мой,
Тебя осудит бог. Не видел ты
Обиды от меня и мог бы жалость
Ко мне питать. Да будет, как ты хочешь.
Когда в ночи я при смерти лежал,
Мне херувим явился лучезарный
И весть принес, не стану отрицать я,
Что волей неба послана была.
И пред лицом всевышнего сейчас
Я утверждаю, слушай речь мою:
Ты Кетхен дочерью своею мнишь, —
Дочь государя нашего она.
Вступай же в бой, чтоб опровергнуть это.
Император
Играйте, трубачи, на смерть лжецу.
Трубные звуки.
Теобальд (приближаясь)
И если б меч мой был как стебель гибок
И прикреплен непрочно к рукоятке,
Литой из воска желтого, — я все же
Тебя рассек бы с головы до ног,
Как ядовитый гриб, растущий в поле,
Чтоб все в тебе увидели лжеца.
Граф фом Штраль (снимает с себя меч и отдает его)
А если б шлем мой и чело под ним
Прозрачны были, и тонки, и хрупки,
Как скорлупа яйца пустого, — все же
Твой длинный искрометный меч, от них бы
Отпрянув, раздробился на осколки,
Как будто по алмазу угодил,
Чтоб знали все, что правду я сказал.
Бей, дай увидеть мне, чье дело чисто!
(Снимает шлем и вплотную подходит к Теобальду.)
Теобальд (отступая)
Граф фом Штраль (надвигаясь на него)
Теобальд
Граф фом Штраль (валит его на землю)
Один мой взгляд тебя лишает сил?
(Вырывает меч из его рук и наступает ногой ему на грудь.)
По праву победил я. В правом гневе
Я мог бы мозг твой растоптать! Живи!
(Бросает его меч к подножию трона.)
Пусть время, древний сфинкс, тебе докажет,
Что Кетхен все-таки, как я сказал,
Дочь нашего высокого владыки!
Народ (в смятении)
О боже! Победил граф Веттер Штраль!
Император (бледнея, встает)
Архиепископ
Рыцарь (из свиты)
Граф Отто
Всесильный бог! Что с государем нашим?
Не худо ли ему? За ним, друзья!
Уходят.
Там же. Комната в императорском замке.
Император (входя, оборачивается в дверях). Прочь! Пусть за мной никто не идет! Впустить бургграфа Оренбургского и рыцаря фон Вальдштеттен: только с ними я буду говорить. (Закрывает дверь.) Кажется, клянусь своей честью — честью императора, ангел, возвестивший графу фом Штраль, что Кетхен моя дочь, изрек истину. Девушке, по слухам, пятнадцать лет. А ровно шестнадцать лет назад без трех месяцев давал я в честь сестры своей пфальцграфини большой турнир в Гейльброне. Было около одиннадцати вечера и ярко мерцающий Юпитер только что взошел на востоке, когда я, устав от танцев, вышел из замковых ворот, чтобы никем не узнанным развлечься среди народа в прилегающем саду. И эта самая звезда, струящая такой нежный и мощный свет, сияла — теперь я уверен в этом — в час зачатия этой девушки. Насколько я помню, Гертрудой звалась та, с кем я беседовал в отдаленной, почти пустынной части сада, при свете гаснущих фонариков, среди благоухающих лип, под смутно доносящиеся из бального зала звуки музыки. И имя матери Кетхен — Гертруда! Помню, когда она заплакала, я снял с груди медальон с изображением папы Льва и опустил ей за корсаж на память от меня, которого она тоже не знала. Теперь мне стало известно: точно такой же медальон есть у Кетхен из Гейльброна! О небо! Весь мир словно зашатался в своих устоях! Если граф фом Штраль, этот наперсник небесных сил, сумеет отделаться от блудницы, с которой связался, я признаю Кетхен своей дочерью, уговорю каким угодно способом Теобальда уступить мне девушку и обвенчаю ее с графом. Слишком дерзновенно было бы ждать, чтобы херувим вторично спустился на землю и разгласил на весь мир то, что я доверил этим четырем стенам! (Уходит.)