Соответственно, королева Елизавета и принц Филипп не преминули особо подчеркнуто указать Уильяму на важность ознакомления им Кэтрин со всеми причудами их семьи и с тем, какова отныне будет её собственная роль в светской жизни. Её Величество желали удостовериться, что её будущая внучатая невестка с головою погрузится в королевскую жизнь и в результате сумеет достойно справиться с тем, что ей предстоит по завершении размахиваний праздничными флагами и стихании приветственных криков. И королеве пришлось весьма по душе явленное Кэтрин при вступлении в семью отсутствие какого-либо драматизма в настрое и поведении.
«Герцогиня всегда выглядела спокойной и осмотрительной. Их Величество сочли притягательным её благоразумный подход при появлении на сцене, – сообщал бывший придворный. – Она нашла её очень вежливой и доброжелательной, и ей понравилась её манера общения с членами семьи. Она держалась весьма непринужденно». Кэтрин, в свою очередь, превозносила Уильяма как «великого учителя». Он, несомненно, сделал всё, что в его силах, как для защиты жены от эксцессов со стороны своей семьи, так и от назойливого шлейфа слухов, пересудов и прочего «белого шума», который окутывает королевскую семью, кажется, повсюду, где бы ни появились её члены.
На этот раз королеве не хотелось никаких сюрпризов или промахов, и она тихо дала понять всем своим, что следует принять Кэтрин в семью с распростёртыми объятиями. Принц Филипп с облегчением обнаружил, что Уильям подыскал себе в жёны столь «трезвомыслящую» девушку. Джайлз Брандрет, друг и официальный биограф Филиппа, утверждает, что герцог дал Кэтрин грубоватый, но мудрый совет: не полагаться на её собственную популярность.
Проще говоря, он наказал ей никогда не верить в искренность внимания к своей особе, которое на неё вот-вот обрушится, а придерживаться собственного мнения и убеждений. Также, по словам Брандрета, герцог предупредил её о том, что не следует смотреть в объективы камер подобно звёздам. «Вы всего лишь представительница королевской семьи. Только и всего. Не смотрите в камеру. Королева никогда не обращает внимания на камеру. Никогда! Смотрите строго на своего собеседника», – наставлял Кэтрин герцог[74].
Королева Елизавета в свою очередь с благословения Чарльза пообещала чете двухлетнее «отпущение» в увольнительную из чреватой эксцессами светской жизни, дабы молодые могли насладиться всеми прелестями послесвадебных развлечений подобно тому, как это удалось в бытность молодожёнами ей с принцем Филиппом, который в ту пору был откомандирован на Мальту в чине капитан-лейтенанта Королевских ВМС.
24 февраля 2011 года, то есть за два месяца до объявленной даты их бракосочетания, Кэтрин впервые вкусила все прелести настоящей королевской жизни на первой же в её жизни официальной церемонии в бухте Треарддур в Англси. Этот её дебют в качестве без пяти минут принцессы состоялся по случаю спуска на воду спасательной шлюпки на набережной весьма изысканной старинной валлийской деревушки, и, вняв настоянию бабушки, Уильям взял инициативу в ходе проведения этой церемонии на себя. В толпе присутствовала горстка горячих поклонников королевской семьи с ценными подарками для Кэтрин, включая столь странное подношение как любовно обрамлённый портрет самого Уильяма в юности. Сойдя на землю с подножки королевского Range Rover’а, Кэтрин прильнула к Уильяму и с достоинством сносила хлёсткие удары пронизывающе-ледяного зимнего ветра с моря.
Следом нахлынул рой журналистов, но был быстро отважен полицией, мигом возведшей стальные барьеры для защиты от их назойливого жужжания прибывшей четы и пары тысяч добропорядочных местных зевак. Одетая по уму в простенькое пальто, в котором её неоднократно видели и раньше, Кэтрин посылала миру ясный месседж о том, что она и дальше намерена оставаться всё такой же приземлённой. Уильям же выступил с речью и отшутился за двоих: «Мое дело – говорить, её – радовать», – после чего она под ликующие возгласы и разбила положенную по случаю бутыль шампанского о борт спускаемой на воду спасательной шлюпки The Hereford Endeavour[75]. На протяжении всего действа он проявлял крайнюю заботливость по отношению к Кэтрин, а главное – оберегал её от необходимости высказываться публично, поскольку понимал, что ей потребуется определённое время для того, чтобы в полной мере освоиться на этой стезе.