Джонсон видел в Минткенбау средство для улучшения своего положения в КГБ. Он пришел к выводу, что если его друг будет находиться на страже в то время, как он сам в нерабочие часы будет рыскать по кабинетам, то он сможет увеличить свою шпионскую продуктивность. А потом в один из дней он преподнесет русским подарок в виде нового завербованного, за что они ему будут очень благодарны. Сидя за стаканом вина и колбасой в саду одной пивной, Джонсон окольно заговорил на эту тему. "Это чудесный город, — сказал он. — Я тут хорошо зарабатываю на стороне".
Припоминая карточные победы Джонсона над призывниками-подростками в Техасе, Минткенбау заметил: "Ты имеешь в виду карточное мошенничество с детьми?"
"Нет, нет. Шпионаж, — ответил Джонсон. — Вот какая игра ведется здесь. Я дурю русских, как и следует. Время от времени я даю им немного достоверной информации, чтобы все выглядело как положено. Я с удовольствием включу тебя, если ты мне поможешь немного".
Минткенбау вначале колебался, но в конце концов согласился, возможно из любопытства и из желания оказать услугу. Прошло совсем немного времени, как он сообразил, что Джонсон в действительности охотится за ценной для русских информацией. К своему удивлению он обнаружил, что его самого это совсем не тревожит. Наоборот, сознание того, что он помогал предавать Соединенные Штаты, принесло ему какое-то странное удовлетворение.
Пока же, чтобы заработать, оба сержанта разработали план создания порнографических фильмов для продажи солдатам. Как-то вечером они наняли проститутку, которая должна была прийти на квартиру Джонсона и исполнять главную роль в их фильме. Хриплые крики Хеди и пьяная возня в квартире настолько разозлили некоторых соседей, что они позвонили в полицию, а те, в свою очередь, поставили в известность армию. На следующий день агенты контрразведки допросили Джонсона и Минткенбау и сделали обыск в квартире. Они не нашли ничего компрометирующего, поскольку Джонсон плохо зарядил свою кинокамеру, и пленка оказалась пустой. Обоих отпустили, прочтя им предварительно лекцию о необходимости уважать немецких граждан.
Джонсон, уверенный, что армия в действительности ищет доказательств его шпионажа, встревожился. В тот вечер он, охваченный паникой, остановил свой "Фольксваген" на одной из боковых улочек и попытался поделиться с Минткенбау. "Каким-то образом им удалось узнать про нас, — заявил он. — Вот почему они явились сегодня. Мы должны убираться отсюда, перейти к русским".
Сидя флегматично в темноте, Минткенбау ничего не сказал, и Джонсон истолковал его молчание как возражение.
"Бог ты мой! Ты хочешь сесть в тюрьму? — закричал он. — Теперь слушай, Минк, я врал тебе немного. Я давал русским настоящий материал. Они позаботятся о нас".
Минткенбау стал медленно отвечать: "Боб, я должен тебе что-то рассказать. Тебе это не понравится. Но я лучше скажу тебе прежде, чем мы двинемся дальше".
После этих слов Джонсон был уверен, что он обречен. Он вспомнил, как, находясь еще в форте Худ, Минткенбау рассказал ему нечто секретное, и теперь вдруг все катастрофически прояснилось. Минткенбау рассказал, что он как-то поступил в военную школу контрразведки в форте Холанберд, что в Мериленде, он бросил занятия, однако причин не назвал. Теперь Джонсон думал, что то была ложь. Минткенбау был все это время агентом контрразведки, и его послали следить за ним и поймать его. Он уже ждал, что немедленно на его кистях защелкнутся наручники; с дрожью в голосе он спросил: "Что ты хочешь сказать мне?"
Минткенбау ответил печально: "Боб, я — гомосексуалист".
"Ох, слава богу!" — выпалил Джонсон.
Паула, ждавший на Фридрихштрассе в Восточном Берлине, был взбешен, увидев, что Джонсон идет в компании с незнакомцем. Он повел обоих американцев в кафе, сердито указал на Минткенбау и спросил: "Кто этот человек? Что он здесь делает?"
Оправдываясь, Джонсон рассказал о своей дружбе с Минткенбау, об их сообщничестве и обстоятельствах, заставивших их бояться ареста. "Это полнейший идиотизм, — заявил Паула. — Если бы действительно подозревали вас, они бы предъявили вам обвинения, либо вообще не трогали вас. Возьмите себя в руки и забудьте обо всех этих идеях о побеге. Вопрос о Вашем будущем был решен несколько месяцев тому назад".