"Я долго не мог понять, почему я делал это, — сказал Минткенбау агентам ФБР. — Теперь я знаю, что желание отомстить обуяло меня. Понимаете, Бог совершает иногда ошибки, и я — одна из них. Мне надо было умереть ребенком".
Признания Хеди и Минткенбау окончательно продемонстрировали, что Джонсон был шпионом, а Хеди еще совершенно непонятно говорила о секретных документах. Но ни она, ни Минткенбау не знали ничего о налетах на сейф. Перед Министерством обороны и ФБР стоял главный вопрос: что Джонсон передал русским? Ответ был только у него и КГБ. ФБР передало по телетайпу всем своим филиалам, по всей стране, что задержание Джонсона является срочным, государственной важности делом.
В то время, когда агенты ФБР следили за ним в аэропортах, на железнодорожных станциях и автовокзалах, в барах и отелях, Джонсон проснулся утром 25 ноября 1964 года, пьяный и подавленный. Накануне он заложил свои последние пожитки, тренчкот и военный немецкий нож. Он вытащил из кармана и пересчитал все оставшиеся у него деньги — четыре пенса. Небритый и грязный вошел он в полицейский участок Рено, объявил себя дезертиром и сдался. Полицейские посадили его в камеру с одноногим бродягой.
Сопровождаемый военной полицией в Вашингтон, Джонсон в конечном итоге признался. Он не выказал ни малейшего раскаяния, ни даже понимания того, что совершил преступление. Только лишь тогда, когда следователь упомянул возможность смертной казни, Джонсон заволновался. "Послушайте, ребята, вы занимаетесь этим делом не так, как нужно, — сказал он. — Я могу принести вам много пользы".
"Что это ты имеешь в виду?" — спросил его агент ФБР.
"Я могу быть контршпионом", — серьезно ответил Джонсон.
Присутствующие на допросе два агента ФБР и два армейских офицера уставились на него в недоумении; возможно, такое же выражение было на лицах офицеров КГБ, смотревших на него двенадцать лет тому назад в Карлшорсте, когда он предложил себя в комментаторы на московском радио. Во время сотни следующих допросов казалось, что Джонсон с удовольствием заново переживает свою жизнь как агент КГБ. Он рассказывал ФБР горы подробностей об этом.
30 июля 1965 года Федеральный Окружной суд в Александрии приговорил Джонсона и Минткенбау к двадцати пяти годам тюрьмы. Они признали себя виновными в предъявленных им обвинениях, на суде не были даны никакие свидетельские показания. Короткие судебные процедуры не дали возможности широкой публике оценить те колоссальные потери, которые понесли Соединенные Штаты. В это же время в Москве Паула, Виктор, Феликс и по меньшей мере еще четыре сотрудника КГБ, принимавших участие в операции Джонсон-Минткенбау, были награждены орденами Ленина, высшей наградой Советского Союза.
Поскольку Джонсон не смог опознать всех документов, переданных им КГБ, Соединенным Штатам пришлось предположить, что русские сняли копии со всех документов, прошедших через Курьерский Центр между 15 декабря 1962 года и 21 апреля 1963 года. Армии понадобились месяцы, чтобы только лишь восстановить их. Понадобились еще многие недели, чтобы оценить все последствия их кражи. По причинам национальной безопасности Министерство обороны отказывается комментировать возможность того, что эти документы позволили КГБ разгадать американские кодовые системы. Оно также отказывается обсуждать предпринятые контрмеры.
"Будет близким к истине охарактеризовать наши потери как колоссальные. Некоторые непоправимы и не поддаются оценке, — заявил представитель Министерства обороны. — Также невозможно подсчитать точно в долларах стоимость исправления нанесенного ущерба, исправления того, что возможно исправить. Имеются, однако, более важные соображения. Если бы мы не раскрыли потерь, и началась бы война, нанесенный ущерб имел бы роковые последствия".
История и последствия шпионской деятельности Джонсона не кончились его тюремным заключением. Западногерманские журналы "Штерн" и "Дер Шпигель" опубликовали в сентябре 1969 года статьи, основанные якобы на достоверных копиях сверхсекретных планов США при чрезвычайных обстоятельствах. Приписываемое этим планам содержание, как оно было описано в журналах, было таково, что могло устрашить друзей и врагов Америки в одинаковой мере. Ибо оно предполагало, что в случае захвата советскими силами Западной Европы, Соединенные Штаты намеревались опустошить континент, применяя бактериологическое и ядерное оружие против гражданского населения.