Стройный, смуглый и красивый, он отпустил себе привлекательные усики и с вьющимися черными волосами и кожей оливкового цвета выглядел настоящим уроженцем Латинской Америки. И на самом деле, мексиканские власти предполагали, что он был либо сыном испанских коммунистов, бежавших в Россию после испанской гражданской войны, либо, что вполне возможно, он был сыном русского отца и испанской матери. Он был полон сил, постоянно двигался и играл в теннис круглый год. Ему было сорок лет, однако никто не давал ему больше тридцати. Его испанский был безупречен; он употреблял идиомы рабочих, дипломатов и студентов с равной плавностью. Уроженцы Запада находили его обаятельным, остроумным и чрезмерно агрессивным. Единственный среди русских, он понял, что лучший путь иностранца к мексиканцу — это уважение.
Нечипоренконатренировал себя приспосабливаться, как хамелеон, к совершенно отличным друг от друга условиям. Он мог иногда одеться как крестьянин, выехать в сельскую местность, и его автоматически принимали за фермера или просто сельскохозяйственного работника. Точно также было и в университетах, где он проводил много своего рабочего времени: студенты принимали его за своего. С той же легкостью он мог подражать манерам блестящих молодых мексиканских коммерсантов и профессионалов. Однажды он принял такую позу и вошел в посольство Соединенных Штатов. Он бродил там более часа, собирая доступную информацию, пока офицер безопасности не узнал в нем офицера КГБ.
Попросту говоря, Нечипоренко был лучшим оперативником КГБ в Латинской Америке. Он знал об этом, также знали об этом и все в посольстве. Мало кто из офицеров КГБ чувствовал себя непринужденно в его присутствии. Он смотрел свысока на тех, кто был ниже его по интеллектуальному уровню, и едва снисходил до того( чтобы разговаривать с теми русскими, которых считал тупыми и не обладающими влиянием. Иногда он оскорблял своих коллег, оставляя без внимания какое-нибудь глупое замечание, и просто уходил, не говоря ни слова. Однако основной причиной, из-за которой никто не мог свободно дышать в его присутствии, был тот факт, что он был также и офицером СК — офицер, ответственный за безопасность Советской колонии в Мексике.
Находясь в этой должности, он постоянно наблюдал за каждым, стараясь уловить малейший признак недовольства или нервного расстройства. Офицеры КГБ, приученные с самого начала своего обучения следить друг за другом, сознавали, что в его глазах отклонения от предписываемого поведения являются причиной для официального подозрения. Поэтому они боялись Нечипоренко, и у него почти не было настоящих друзей. Но он был человеком, который и не нуждался в них.
Нечипоренко прибыл в Мексико-Сити в 1961 году вместе с женой и двумя маленькими детьми. Несмотря на полученный им в Москве тщательный инструктаж, жизнь посольства все же потребовала некоторых неожиданных приспособлений с его стороны. Само посольство одновременно удивило его и позабавило. Все здесь отдавало духом конспирации. »
На Калзада де Такубая № 204 стояла строгая серая викторианская вилла, частично скрытая деревьями, с витиеватыми куполами и окнами с жалюзи. Высокий железный забор окружал всю территорию, по которой патрулировали вооруженные часовые. По ночам вооруженный караульный расхаживал по крыше. Скрытая кинокамера снимала каждого входящего в ворота. На посольских приемах стража следила, чтобы ни один гость не решился оставить комнаты на первом этаже, где проводился прием. Никто из иностранцев не допускался в маленькие кабинеты и квартиры на втором этаже.
Однако самой недоступной территорией посольства была большая часть третьего этажа, которую офицеры КГБ называли "темницей". Это была референтура, сердце и мозг каждого советского посольства. Здесь планировались и отсюда управлялись все операции КГБ, здесь были собраны все секреты советской подрывной деятельности в западном полушарии.
Свидетельства русских, бежавших из советских посольств, в разных странах указывают на то, что референтуры по всему миру более или менее одинаковы. Обычно они включают звуконепроницаемые комнаты, где проводятся совещания, занятия и делаются наброски донесений. В самом труднодоступном месте находятся картотека, шифр и радиооборудование для связи с Москвой. Ни один документ нельзя взять из референтуры; нельзя внести сюда ни портфеля, ни фотоаппарата, ни другого записывающего оборудования. В персонал референтуры входят начальник, его заместитель и шифровальщики, которые находятся почти под домашним арестом. Очень редко КГБ позволяет им покинуть территорию посольства, да и тогда только группой и в сопровождении вооруженных сотрудников безопасности.