Прошло два-три дня; мужчина, позвонивший ей в гостиницу, наотрез отказался назвать себя. Он говорил по-английски, короткими отрывистыми фразами, прерываемыми мучительными паузами. "Если Вы хотите помочь нам, то слушайте внимательно, — начал он. — Вы хотите ехать в Латинскую Америку. Это глупо. Кроме того, Вы не можете принести нам особой пользы в Канаде. Самос лучшее, что Вы могли бы сделать — это поехать в Соединенные Штаты, в Вашингтон. Подумайте об этом". Он повесил трубку, оставив Дженнифер разочарованной и обиженной. Она ждала какой-то особой церемонии по вербовке, возможно, в каком-нибудь заброшенном саду таинственной виллы, в окружении смуглых усатых мужчин, не могущих скрыть свое восхищение ею. Она чувствовала себя обманутой и возмущенной тем, что ее лишили официального крещения, означавшего переход в новую веру. Тем не менее вскоре она пришла, поразмыслив, к выводу, что в кубинских методах кроется какой-нибудь тайный умысел, который она, по своей наивности, не может понять.
"Дух", как прозвала Дженнифер своего анонимного собеседника, позвонил на следующий день. "Вы уже решили?" — спросил он.
"Да, я готова ехать, но Вы должны объяснить мне, что я должна буду делать", — ответила она.
"Первым делом, Вы должны будете встречаться с людьми. Знакомьтесь как можно с большим количеством важных людей в правительственных кругах США, — сказал ей сотрудник ДГИ. — Инструкции Вы будете получать время от времени, по мере надобности. Готовьтесь сейчас вернуться в Торонто. Уничтожьте все следы Вашего интереса к Кубе. Не говорите о ней больше. Не занимайтесь Комитетом (Ярмарка в пользу Кубы). В Вашем паспорте есть отметка о Вашем пребывании здесь. Уничтожьте его, скажите, что Вы потеряли его. Это даст Вам возможность получить новый. Подождите шесть месяцев, а затем начинайте искать работу в Вашингтоне. Вначале обратитесь в Ваше посольство и такие международные организации, которые нанимают на работу иностранцев. Ни с кем не обсуждайте наших бесед. Я позвоню Вам". И не успела Дженнифер задать ему хотя бы один вопрос, как он снова повесил трубку.
На протяжении последующих двух недель анонимный сотрудник ДГИ звонил ей раз или два в день, каждый раз подчеркивая необходимость вести спокойный обычный образ жизни в Канаде и советуя, каким образом лучше всего знакомиться с людьми в Вашингтоне. "Станьте членом Союза говорящих по-английски. Ходите на посольские приемы в День Независимости. Там нет необходимости показывать приглашение". В последних его звонках речь шла о мсстонахожг дснии в Канаде тайников для передачи добытой информации. ДГИ наказала ей оставить донесение в октябре в Монреале, в каменной стене переулка, находящегося на расстоянии двух кварталов от Университета Мак-Гилл. Второе донесение должно было быть в декабре и оставить его нужно было в углублении стены, окружающей пригородный дом в Монреале.
"Как Вы хотите, чтобы мы Вас называли?" — спросил ее "Дух" в начале марта, за день до ее отъезда из Гаваны в Мексико Сити.
"Зовите меня Мэри", — сказала Дженнифер.
"А как насчет нашего представителя? Для него у Вас тоже есть имя?"
"Давайте назовем его Жозе", — сказала Дженнифер.
"Ладно, — сказал сотрудник ДГИ. — Когда бы Жозе к Вам ни обратился, Вы должны подчиняться ему". Кубинцы никогда не предлагали ей денег ни в качестве зарплаты, ни для расходов, и Дженнифер никогда не просила ничего.
В первую субботу октября 1968 года Дженнифер оставила записку в стене переулка возле Университета Мак-Гилл; в ней сообщалось, что она не смогла пока найти работу в Вашингтоне. Однако в своем декабрьском донесении она сообщала, что в конце месяца она уезжает, чтобы начать работать в южноафриканском посольстве, где ей предложили временную работу. Дул холодный встречный ветер; Дженнифер шла вдоль одной из пригородных улиц города, направляясь к месту очередного тайника. Поравнявшись с ним, она произнесла лишь: "Проклятье!" Дыра была замазана. Она решила оставить донесение в тайнике в переулке возле университета.
Едва лишь начав работать в южноафриканском посольстве в Вашингтоне, Дженнифер подкупила всех своим обаянием и прилежанием. Сотрудники соперничали друг с другом, пытаясь заполучить ее как няню, потому что ей можно было доверить детей, которые в свою очередь просто обожали ее. В апреле 1969 года освободилось место служащей-машинистки, и посольство охотно предоставило ей это постоянное место работы. Лишь теперь Дженнифер начала действовать.