Голоса ведомых: «Мы погибаем!» Голос вождя: «Кто это – мы?»
Судно тонет. Поразительно спокоен капитан. Он уверен, что уйдет на дно последним. Или есть варианты?
Может ли доведенный до умопомрачения народ избрать нормального президента?
Речь на панихиде: «…лучше бы он не посвящал свою жизнь служению народу…»
По мере обострения ситуации фразы становятся все округлее, жесты – размашистее, глаза – жуликоватее.
Горбачев: «…развязность в навешивании ярлыков…» («Правда», 3 июля 1991 года). Человек – это стиль?
К чести наших вождей надо сказать, что ни отдать за них свою жизнь, ни отнять чужую ни у кого желания не возникает.
Старо, как мир, – крысы бегут с тонущего корабля. Но когда они пытаются построить свой корабль – это уже что-то новое.
В каждом выступлении присутствует слово «судьбоносный», как клеймо.
Ново-Угореловский процесс.
Разговор в очереди: «Смотрю на нашего президента и думаю – неужели он мог руководить целой областью?»
По специфике страны ей вполне хватило бы в качестве руководителей лисы Алисы и кота Базилио.
За публичное оскорбление чести союзного президента устанавливается штраф. Попытка залатать бюджетные дыры?
Может ли лидер свалиться в пропасть на 10 %? Может, если зацепится штанами за выступ.
Историческим достижением Сталина было то, что он предельно упростил картину мира и сделал ее доступной для секретарей обкомов.
«Я неисправимый оптимист!» – говорил Горбачев. Хотелось спросить: «А могила не исправит?»
Рыночному обществу – базарного вождя!
Российских лидеров окутывает покрывало таинственности – уж больно неприглядными они окажутся в натуральном виде.
Совет людям, которые говорят, что наш президент плох, – на себя-то посмотрите!
Нерон играл на лире, Горбачев – на любительской сцене, а Ельцин играет в теннис.
Строй изменился, система осталась.
Бой с тенью – Ельцин против коммунистов.
Василий Шуйский не был секретарем обкома до избрания царем.
Есть в верхах один русский человек, да и тот чеченец.
Витязь на распитии.
Горбачев возглавил «Зеленый крест». Сделает с экологией то же, что сделал с Советским Союзом.
19 января 1993 года объявлена очередная война преступности. Демократия делает вид, что хочет пожрать свое дитя.
Орхидея нашей демократии – Г. Старовойтова. Изысканно экзотична.
Фамилия Яковлев как бы специально изобретена. Она сочетает громкость с анонимностью.
Президент встречается со своим премьером по вторникам. Понедельник – тяжелый день.
«Всего-то рубль потеряли!» – мог бы сказать Гайдар, уходя в отставку. Ельцин назвал Гайдара умным, потому что тот знал слово «макроэкономика».
Постулат Шеварднадзе – в политике главное вовремя покаяться. Грешить можно в любое время.
Старые вожди думали похоронить капитализм. Не вышло. Нынешние – хоронят нас самих. Получается.
Министр обороны – отец солдатам, прячущийся от алиментов.
Лидер напивался прилюдно. Подхалимы шептались о тайной слабости вождя.
У меня есть принципы. Только я ими не всегда пользуюсь.
Преимущество диктатуры перед демократией очевидно каждому – лучше иметь дело с одним жуликом, чем со многими.
Советский Союз медленно погибал, и тогда Горбачев выступил с концепцией ускорения.
Требуя правления «жесткой руки», каждый демократ рассчитывает стать палачом, а не жертвой. Но не может же палачей быть больше, чем жертв. А население России уменьшается.
«…продолжать реформы до последнего русского…»
Нынешняя власть – это похмелье перестроечного пира.
Говорят о коалиции «здравого смысла». Так где ж его взять?
23 февраля 1993 года на улицы вышли те, кто сидел дома в августе 91-го. Те, кто был на улице в августе, попрятались.
Историческая справедливость в России торжествует слишком часто. Опять подходим к очередному торжеству.
Живем за счет времени, сэкономленного на строительстве коммунизма.
Президент сердится – парламент не помещается в его карман. И парламент сердится – в его карман не помещается президент.
За три года парламент прошел путь от резинового штампа до фабрики бумаг.
Пациентам сумасшедшего дома хочется, чтобы доктора были нормальными.
Вопрос на референдум: «Ты меня уважаешь?».
Эпоха последних съездов. Съезды вымирают подобно динозаврам. Нужно что-то более компактное и динамичное, вроде автомата Калашникова.
Раньше все неудачи валили на погоду и происки внешних врагов. Теперь – на народных депутатов.