Вчера прослушал часть (удалось) Вашего интервью о нас. Заслужили или нет (по совокупности), но убивает. К сожалению, заслужили!
По-прежнему с глубоким человеческим уважением. 22.8.91. В. Крючков.
Четверть века спустя первый мэр Москвы Гавриил Попов, анализируя телепередачи, посвященные «путчу», в статье «Неосмысленный юбилей» написал: «Меня удивляет позиция ведущих, которые цитировали покаянные письма М.С. Горбачеву от В.А. Крючкова или Д.Т. Язова. Как можно принимать за истину такие письма после того, что мы узнали о письмах Сталину из тюрьмы от того же Бухарина! Тюрьма — место, где думают не об истине, а о своей судьбе».
Из дневниковых записей от 22 августа и.о. председателя КГБ СССР Л.В. Шебаршина, назначенного на эту должность Горбачевым несколько часов назад:
«Звонок из Прокуратуры Союза, В.И. Кравцев:
— Мы высылаем бригаду следователей для проведения обыска в кабинете Крючкова.
— Хорошо, высылайте.
Звонок из Прокуратуры РСФСР, В.Г. Степанков:
— Мы высылаем бригаду следователей для обыска кабинета Крючкова. С бригадой приедет Молчанов от Центрального телевидения.
— Ради Бога, присылайте, но сюда уже направляются люди из Прокуратуры Союза!
— Ничего, мы с ними договоримся.
Через десяток минут в кабинете оказываются человек пятнадцать служителей правосудия, из которых запомнился лишь Генеральный прокурор РСФСР Степанков. К моему удивлению, обе группы моментально договорились, нашли понятых — девушек из секретариата — и двинули в крючковский кабинет. Группа отправилась обыскивать дачу Крючкова, где уже с утра горько рыдала Екатерина Петровна, другая группа — на городскую квартиру».
Он летел из Фороса во Внуково-2 на самолете Ил-62 вместе с Лукьяновым, Ивашко, Баклановым и Тизяковым. Приземлились в 2 часа 15 минут ночи с 21-го на 22 августа. Перед ними совершил посадку Ту-134 с Горбачевым, Руцким, Силаевым, Бакатиным. Там же, но в отдельном отсеке, находился Крючков.
Обратимся к записям Степанкова и Лисова: «Язов держался очень спокойно. Выслушав нас, он спросил: “Что я должен делать?” Узнав, что ему надо пройти в здание аэропорта, он ответил: “Есть!” — привычным жестом вскинул руку к козырьку парадной маршальской фуражки и двинулся вперед четким, солдатским шагом. Чувствовалось, что внутренне он уже подготовился к такому исходу».
Председатель КГБ РСФСР В.В. Иваненко тоже отметил: «Язов, хоть и нервничал, но держался мужественно».
Сам Язов описывал картину своего задержания так: «Предчувствуя недоброе, я всматривался в иллюминатор на ярко освещенную прожекторами площадку перед Внуково-2, где уже суетились какие-то люди в камуфлированной форме, бегали солдаты. “Ну что же, — подумал я, — освещают, значит, вот-вот грянет политический театр. Статисты уже под “юпитерами”.
И вот поданы трапы. Я обратил внимание, что к каждому трапу поспешили крепыши из соответствующих спецслужб. Они приняли устрашающую стойку, пытаясь припугнуть кое-кого из именитых пассажиров. Первым к трапу направился В. Баранников. Оценив все эти маневры, я сказал сопровождающему меня полковнику П. Акимову, что мы подоспели к аресту.
— Не может быть, — воскликнул он. — От президента переда ли: вам назначена встреча в Кремле в 10 часов утра.
Спустившись по трапу, мы направились к зданию аэропорта. При входе в зал Баранников сказал Акимову: “Вы свободны”, - а затем мне: “А вас прошу пройти в следующий зал”. Вошли в небольшую комнату, где обычно размещалась охрана. Здесь к нам поспешил незнакомый человек с копной нестриженых волос на голове. Он довольно бойко представился: “Прокурор Российской Федерации Степанков Валентин Георгиевич!” — и спросил, есть ли у меня оружие. Затем объявил, что я арестован по подозрению в измене Родине в соответствии со статьей 64 УПК.
За дверями рычали автомобили. Люди из ведомства Баранникова выстраивали машины. Меня подвели к “Волге”, толкнули на заднее сиденье между вооруженными автоматами Калашникова охранниками».
Язова, Крючкова и Тизякова в разных машинах одной колонной повезли в санаторий «Сенеж» под Солнечногорском. Там в финских домиках обыскали и приступили к первым допросам.
Следователь начал уговаривать Язова обратиться с покаянной речью к Горбачеву: якобы это нужно для защиты от статьи, которую ему инкриминировали.