В середине дня Бакланов ОД. и я собрали рабочую группу из представителей ведомств и организовали сбор и анализ обстановки. Практически эта группа подготовила два доклада к 9 вечера 20 августа и к утру 21 августа, которые были рассмотрены на заседании «Комитета».
Кроме того, 21 августа я работал над подготовкой доклада Янаеву Г.И. на Президиуме Верховного Совета СССР. Вечером 20 и утром 21 августа я участвовал в заседаниях «Комитета», точнее, в той его части, которая велась в присутствии приглашенных.
Кроме того, 20 августа примерно в 3 часа дня я встречался в Министерстве обороны с Язовым Д.Т. по его просьбе. Он сказал, что обстановка осложняется, и выразил сомнение в успехе задуманного. После беседы он просил пройти с ним вместе к заместителю министра обороны генерал-полковнику Ачалову В.А., где шла работа над планом захвата здания Верховного Совета РСФСР. Он заслушал Ачалова в течение трех минут только о составе войск и сроках действий. Я никому никаких вопросов не задавал.
Почему я приехал в Москву по своей инициативе — никто из Сочи меня не вызывал, и начал работать в «Комитете»? Ведь я был уверен, что эта авантюра потерпит поражение, а приехав в Москву, еще раз убедился в этом.
Дело в том, что начиная с 1990 года я был убежден, как убежден и сегодня, что наша страна идет к гибели. Вскоре она окажется расчлененной. Я искал способ прямо заявить об этом. Посчитал, что мое участие в обеспечении работы «Комитета» и последующее, связанное с этим разбирательство даст мне возможность прямо сказать об этом. Звучит, наверное, неубедительно и наивно, но это так. Никаких корыстных мотивов в этом моем решении не было.
Мне понятно, что как Маршал Советского Союза, я нарушил военную присягу и совершил воинское преступление. Не меньшее преступление мной совершено и как советником Президента СССР.
Ничего другого, как нести ответственность за содеянное, мне теперь не осталось.
Маршал Советского Союза Ахромеев С.Ф. 22.08.1991 года.
Нельзя не привести и его письмо, адресованное жене, детям и внукам. Оно дает представление о нравственном облике этого мужественного и честного человека.
Дорогая моя Томуся! Дорогие мои дочери Наташа и Таня! Милые и дорогие Оксана, Сергуня и Ленушка.
Дорогой Георгий!
Пришло время нам расстаться. Я убежден, что так для вас будет легче. Придется пережить две-три страшные недели. Но если мне остаться жить — впереди у нас страшные годы. Не осуждайте меня. Первые дни вы со мной не согласитесь, но позже поймете — я прав.
На Отечество и наш народ я не обижаюсь. Горжусь ими. Всю свою жизнь до последнего вздоха служил им честно. Прошу вас простить меня за все. Всегда для меня был главным долг воина и гражданина. Вы были на втором месте. Но в эти тяжкие дни вы мне оказали такую любовь, уважение и преданность, что я понял могучую силу любви семьи. Сегодня я впервые ставлю долг на первое место перед вами. «Мертвые сраму не имут».
Прошу вас мужественно пережить эти дни. Подбадривайте друг друга. Не дайте повода для злорадства недругам. Помогите матери. Она всю свою жизнь без остатка отдала нам с вами.
Прости меня, дорогая Томуся, что тебя не дождался. Остаюсь твоим, Томуся, мужем; вашим, мои дорогие, отцом и дедушкой.
Прощайте. С.Ф. Ахромеев. 23.8.91 г.
Последняя просьба — письмо передать моей семье. Ахромеев. 9-30 24.08.91 г.
Его хоронили дважды. Тихо, скромно, без воинских почестей. А ведь он был еще и Героем Советского Союза. Первый раз — в парадной форме Маршала Советского Союза. А после того, как в ночь на 2 сентября кто-то раскопал захоронение, похитил маршальский мундир и фуражку, перезахоронили повторно — в обычном темном костюме.
Глава 9
«ПОСЛЕПУТЧЕВАЯ» НЕДЕЛЯ (24–31 августа)
Отречение от партии
24 августа Горбачев сложил с себя полномочия Генерального секретаря и призвал ЦК, Секретариат и Политбюро самораспуститься. Его заявление заслуживает того, чтобы его назвали «историческим».