В разгар разговора Ельцин забеспокоился: нас “подслушивают". Его опасение оправдалось. “Записали и этот разговор, может быть, эта запись и стала спусковым крючком августа 91-го года", — писал он в своих мемуарах».
Р.Г. Пихоя имел в виду книгу Ельцина «Записки президента», вышедшую в 1994 году миллионным тиражом. В ней Борис Николаевич подтверждает дату конфиденциальной ветре-чи — 29 июля 1991 года и место — Ново-Огарево, один из залов особняка.
У Ельцина возникло необъяснимое ощущение, будто за спиной кто-то стоит, кто-то неотступно подглядывает. Он сказал тогда:
— Пойдемте на балкон, мне кажется, что нас подслушивают.
— Да брось ты, — не слишком твердо ответил [Горбачев], но все-таки последовал за Ельциным.
А говорили они вот о чем. «Я стал убеждать президента, — вспоминает Ельцин, — что если он рассчитывает на обновленную федерацию, в нее республики войдут только в том случае, если он сменит хотя бы часть своего самого одиозного окружения. Кто поверит в новый Союзный договор, если председателем КГБ останется Крючков, на совести которого события в Литве. Ни одна республика не захочет войти в такой Союз. Или министр обороны Язов, — разве может быть в новом Содружестве такой “ястреб” из старых, отживших уже времен».
Ельцин отмечает: видно, Горбачев был напряжен, ему нелегко давался этот разговор. «Меня поддержал Нурсултан Назарбаев, сказал, что надо обязательно сменить министра внутренних дел Пуго и председателя Гостелерадио Кравченко. Потом добавил: “А какой вице-президент из Янаева?!” Михаил Сергеевич сказал: “Крючкова и Пуго мы уберем”».
Далее Ельцин, по его словам, стал убеждать Горбачева отказаться от совмещения постов Генерального секретаря ЦК КПСС и президента Союза. Борис Николаевич удивился: на этот раз он впервые не отверг его предложение. И даже посоветовался:
— А может быть, мне пойти на всенародные выборы?
Все трое единодушно решили, что после подписания Договора необходимо поменять Валентина Павлова, тогдашнего премьер-министра. Горбачев спросил:
— А кого вы видите на этой должности?
Ельцин предложил Назарбаева. Горбачев сначала удивился, потом быстро оценил этот вариант и сказал, что согласен.
— Другие кандидатуры мы обсудим после 20 августа, — закончил он разговор.
«Такой была эта встреча, и, я думаю, многое сложилось бы иначе, если бы то, о чем мы договорились втроем, удалось осуществить. История могла бы пойти по другому пути.
Пройдет немного времени, и я своими глазами увижу расшифровку разговора президента СССР, президента России и руководителя Казахстана. После августовского путча в кабинете у Болдина, начальника аппарата Горбачева, следователи прокуратуры нашли в двух сейфах горы папок с текстами разговоров Ельцина. Меня в течение нескольких лет записывали — утром, днем, вечером, ночью, в любое время суток.
Записали и этот разговор, может быть, эта запись и стала спусковым курком августа 91-го года».
Ельцин, допрошенный в качестве свидетеля, примерно так же изложил подробности той встречи. Горбачев тоже подтвердил свидетельские показания Ельцина.
Но вот свидетельство В.И. Болдина:
— Незадолго до отъезда в отпуск Горбачев неожиданно спросил меня: «Ты знаешь о моей встрече с Ельциным и Назарбаевым? Они настаивают на том, что Крючкова и Язова надо убирать с должностей: не тянут больше старики».
Болдин, по его словам, удивился не столько самой встрече, о которой ничего не знал, сколько тому, что сказал Горбачев.
— Я слышал другое — будто вы обсуждаете вопрос о назна чении Бакатина на пост председателя КГБ, — сказал Болдин.
— Ни Крючкова, ни Язова этим вождям я не отдам! Скорее вместе уйдем с постов, — быстро заговорил Горбачев.
Болдин понял, что Горбачева очень волновало, знает ли о его разговоре с Ельциным и Назарбаевым Крючков. «И если нет, — написал Болдин в своей мемуарной книге “Крушение пьедестала", — то он, видимо, надеялся, что при случае я могу передать Крючкову слова Горбачева о его решимости отвергнуть предложение Ельцина и Назарбаева. Но моя реплика о том, что Крючкову уже подготовлена замена, заставила Горбачева страстно убеждать меня, что “Володя ему больше, чем друг”, и эти домыслы подброшены, чтобы рассорить его со своими соратниками. Был дан и адрес, по которому председателю КГБ следовало обратить гнев».